Оля покраснела, куснула нижнюю губу и виновато вздохнула:
— Я верю. Просто перенервничала. Прости…
— Хищники не нервничают! — напомнил я. — Хищники убивают. Или проходят мимо.
Она склонила голову к плечу и как-то странно прищурилась:
— Но мы ведь не сможем вырезать целый род?
Ее «мы», прозвучавшее в такой ситуации, настолько порадовало, что я расплылся в ехиднейшей усмешке:
— Мы сможем все. Если сочтем нужным. Поэтому перестань рвать себе душу из-за всякой ерунды и посмотри в будущее с оптимизмом.
— С оптимизмом, говоришь? — задумчиво пробормотала она, дождалась подтверждающего кивка, и… рассмешила: — Тогда накрою-ка я на стол. А то время приступать к послеобеденным тренировкам, а мы еще не ели…
Глава 17
28–29 ноября 2512 по ЕГК.
…Добыть достаточное количество «биоматериала» удалось без особого труда. Для этого потребовалось всего-навсего подобраться под невидимостью к дубу, с ветви которого свисала тушка здоровенного хоря, убитого накануне, накрыть туманом собачью свалку из хищников, сражавшихся друг с другом за право попрыгать к бесплатному угощению, и всадить в облако из водяной взвеси три разряда. Зато потом пришлось поработать и ручками, и ножками — слить кровь в термосы, извлеченные из рюкзаков, нарубить тушки на мелкие кусочки и набить ими несколько полиэтиленовых пакетов и унести все это на заимку. А потом началось самое «веселье»: подготовка большого сруба под будущее нашествие местного зверья.
По дому шарахался в гордом одиночестве. Просто потому, что перед разбрызгиванием крови и разбрасыванием кусков мяса обрабатывал каждую комнату растворителем органики. На всякий случай. А показывать баллончик с маркировкой моего мира уроженке Надежды я был еще не готов.
После того, как закончил с этим «объектом», вернулся в баню и первым делом плотно поел. Потом помог Кольцовой правильно уложить наше добро в рюкзаки, проводил к озерцу, загнал в воду по щиколотку и оставил дожидаться меня-любимого. Само собой, под «пеленой теневика» и всеми «баффами». А сам по уже апробированной схеме обработал наше «логово». К сожалению, в процессе засадил процентов девяносто РОУ, но наша безопасность волновала в разы больше, чем химия с Китежа, вот я и не стенал — еще в сенях заныкал баллончик за пазуху, вышел во двор, оставил дверь открытой нараспашку и продолжил мероприятие, то есть, забрызгал кровью и «завалил» кусками мяса туалет, колодец, поленницу и двор.
Остатки «биоматериала» использовал по дороге к воде, подготовив к затаптыванию хищниками точки выхода из перемещений, по которым мы с напарницей мотались к озеру и обратно последние дни. Затем вошел в воду, мысленно посетовал на то, что трофейные ботинки черпают воду, как не в себя, и убил еще четверть часа на возню с термосами. Кстати, пока отмывал их от крови, нашел возможность втихаря спрыснуть каждый растворителем, ибо очень не хотел благоухать кровью на весь лес и привлекать к нам лишнее внимание зверья с хорошим обонянием. А после того, как демаскирующего запаха не стало, повернулся лицом к Кольцовой и, не выходя из воды, заново перераспределил добро между сильно похудевшими рюкзаками — вернул в них термосы, затолкал в Ольгин пакеты с ядрами, а в свой — все то немногое добро, которое мы не сожгли в печке.
Последние несколько минут возни не ленился поглядывать в сторону гостеприимно распахнутых ворот заимки, так что заметил первых «гостей», прибывших попробовать угощение. А когда добил последний этап подготовки к марш-броску, в темпе закинул почти невесомую ношу за плечи, подождал, пока Кольцова накроет ее артефактной накидкой, активировал отвод глаз и негромко выдохнул:
— Вроде, все. Уходим…
Ушли. К крошечной речушке, впадавшей в это озерцо с юга.
Прямо по воде. И, не выходя из нее, двинулись вверх по течению. Первые четверть часа эта «тропинка» если не радовала, то, по крайней мере, особо не напрягала — в этой части русла дно было каменистым и почти не заиленным, соответственно, ноги практически не вязли. Увы, где-то метров через четыреста это счастье приказало долго жить, из-за чего каждый шаг стал даваться все сложнее и сложнее. Но выбираться на берег я и не подумал — продолжил изображать вездеход. И пер в таком режиме до начала седьмого вечера, то есть, практически весь световой день. Да, перегибал с нагрузками. Но только потому, что спешил до наступления темноты добраться до безымянного хребта со спутникового снимка довоенной эпохи. И надеялся, что Кольцова выдержит.