— Кабаны — это стремительные рывки, усиления тела и регенерации?
Я утвердительно кивнул и по совету Дайны немного обострил разговор:
— Да. И большую часть Искр я уже пристроил.
— А почему не предложили нам?
— Честно говоря, из-за крайне неприятного послевкусия, оставшегося от разговора с юристом из Императорского банка: по его мнению, у предложения помочь с получением льгот по налогообложению не могло не быть второго дна хотя бы потому, что перед тем, как озвучивать подобные предложения, глава любого дворянского рода обязан проконсультироваться со своими юристами.
— Он прав… — кивнул старый интриган. — В том, что я просто не мог не проконсультироваться с юристами. Но почему-то забыл сообщить, что раз глава какого-либо дворянского рода предлагает помощь, значит, берет на себя ответственность за все возможные проблемы.
— Верно, об этом он не сказал ни слова… — бесстрастно подтвердил я. — Тем не менее, мне не полегчало даже сейчас. Ведь, будь я на вашем месте, сообщил бы обо всех возможных проблемах во время первого же разговора и дал слово их решить. Тем более — мальчишке-добытчику с амнезией. Вы же, увы, промолчали. Поэтому мне больше не хочется обсуждать альтернативные варианты выплаты виры — вы в курсе, чем меня оскорбили ваши люди, знаете номер моего банковского счета, и в состоянии самостоятельно решить, какая сумма мне причитается.
Пока я излагал свои мысли, взгляд Докукина-старшего медленно, но уверенно темнел. Но держать лицо этот аристократ умел просто прекрасно, так что после того, как я замолчал, расстроенно вздохнул:
— Неожиданно…
Зря — я, конечно же, воспользовался и этой фразой в свою пользу:
— Даже так? Что ж, значит, вы не пробовали ставить себя на мое место. А жаль. Впрочем, бывает и такое. Поэтому мы, пожалуй, откланяемся.
Откровенно говоря, совет БИУС-а закрутить гайки основательно пугал, ибо грозил враждой с достаточно влиятельным и сильным аристократическим родом. Но Дайна и в этот раз не ошиблась в своем анализе: вместо того, чтобы оскорбиться, Харитон Павлович убедительно изобразил раскаяние, посетовал на слишком серьезную загруженность делами рода, признал свои «просчеты», пообещал выплатить «достойную виру» в «ближайшие часы» и попросил не рубить с плеча. И, заодно, не уезжать, не встретившись с его невесткой и «любимым внуком», которые, вроде как, нас ждут не дождутся!
— Нахмурься, расфокусируй взгляд, поразмышляй и иди навстречу… — буркнула бестелесная помощница. — Лишних денег не бывает. А этот клещ все равно не отцепится: ему нужен прямой выход на Максакову и возможность в следующем учебном году пристроить в Академию Искусств одну из внучек. Причем не абы куда, а в группу, в которую будет зачислен один из внуков Императора…
…Александра Ярославовна и Петр Семенович нас действительно ждали. Первой хотелось Искр и знаний, а второй изнывал от желания похвастаться результатами трехнедельного пребывания на тренировочной заимке. Причем не мне, а Ольге. Чтобы она впечатлилась, поняла, что ей может обломиться, и быстренько придумала хоть какой-нибудь способ скорейшего воссоединения влюбленных сердец. Докукиной я продал всего одну Искру регенерации. Тем самым — как язвительно выразилась Дайна — правильно запрограммировал промышленную ленточную пилу по металлу и сучковатым бревнам типа Харитона Павловича. А начинающего ловеласа обломала его же матушка, при первом же взгляде на меня и мою напарницу заметив помолвочные кольца, сделав напрашивавшийся вывод и поздравив нас с этим событием. К слову, Кольцова тоже потопталась на самолюбии парня, признавшись, что теперь по-настоящему счастлива, не впечатлившись рассказом об умопомрачительном рывке в его развитии и рассказав, с какой легкостью я справлялся со зверьем третьего ранга каждый раз, когда она делала ошибки. В общем, чаепитие прошло… сложно и закончилось достаточно быстро: Александра Ярославовна жаждала как можно быстрее отловить свекра и вцепиться в его глотку, ее сын устал держать лицо и мечтал свалить к себе, чтобы пострадать в одиночестве, а нам хотелось вырваться из этого «гостеприимного» дома и перевести дух.
Вырвались. И отходили от «полученного удовольствия» всю дорогу до Залесья. Хотя нет, не так: отходила Ольга — невидящим взглядом смотрела в переднее стекло, бездумно перебирала пальцы на моей правой руке и изредка хмурила брови. А я слушал прямой репортаж из кабинета Харитона Павловича и изо всех сил держал лицо. Ибо некоторые выражения госпожи Докукиной, устроившей по-аристократически спокойный разнос «любимому свекру», то злили, то изумляли, то вызывали желание заржать. Впрочем, конечный итог воспитания «невесть что возомнившего о себе старого хрыча», «имевшего глупость оттолкнуть почти прирученного мальчишку», порадовал. Во-первых, «старый хрыч» перечислил на мой счет не сто тысяч рублей, как планировал до разноса, а триста. А, во-вторых, согласился не давить на «парня, который не умеет гнуться» и «дать ему остыть». В смысле, отложить переселение Петра Семеновича в Бухту Уединения до марта-апреля. К сожалению, не обошлось и без классической «ложки дегтя»: продавливая перенос даты переезда сына в наш поселок, Александра Ярославовна пообещала свекру не пускать процесс моего приручения на самотек и придумать убедительную причину, которая позволит изредка заглядывать к нам в гости. Но задуряться по этому поводу я счел бессмысленным, поэтому показал Кольцовой уведомление о зачислении средств, вместе с нею поржал над текстом в графе «Назначение платежа» и выбросил Докукиных из головы…