Мехти, ворча, согласился. Они исходили и исползали верст с десять, пока, наконец, действительно не обнаружили пыльную дорогу, а потом и густую чинару, росшую особняком на обочине. Из-за ее ствола появилась вдруг могучая человеческая фигура. И Вели тут же вскинул ружье, но Мехти дернул его за ствол и повалил брата на землю.
- Тихо,- шепнул он с яростью.- Ты что, на куропаток охотишься, дурень!
Человеческая фигура постояла немного неподвижно, затем братья услышали мужской голос: "Мехти, ты здесь, Мехти?" - позвал он.
- Это шайтан!- зашептал Вели.
- Молчи, пусть еще что-нибудь скажет. Может, это Алов.
- Алов не такой большой!
- Мехти,- снова позвал голос, уже громче и нетерпеливее.
- Здесь я,- откликнулся Мехти.
- Вы что одурели совсем что ли? Еще бы к утру явились! Скорее. Меня уже хватились, наверное.
Но дом спал. Только в окне комнаты Андрея трепетала близко поднесенная к стеклу свеча.
- Вход вон оттуда,- шепнул Алов.- Будьте осторожны, не свалите что-нибудь по дороге. Перебудите весь Гёрус. Много времени на разговоры не тратьте. Русские уже собрались и ждут. Пойдете вон в ту сторону прямиком, входите в лес и идите мимо "верблюжьей шапки". Там будут вас ждать наши люди с конями.
- Мы должны связать русских и завязать им глаза.
- О аллах!- воскликнул Алов.- Для чего связывать их, они же друзья.
- Так велел Гачаг Наби!- сказал упрямо Мехти.
- Так велел Гачаг Наби!- эхом повторил Вели.
- Шайтан с вами! Делайте, как лучше вам. Только убирайтесь отсюда поскорее! Через час я подниму шум!
- Это еще зачем?- спросил Мехти.
- Скорее, ради аллаха, так нужно.
Он скрылся в темневшем справа сарайчике, а братья осторожно, крадучись вошли в сени, а оттуда в приоткрытую дверь комнаты Андрея. Русские сидели, одевшись, на краешке дивана, и тут же вскочили на ноги, увидев гостей. Андрей поднял пистолет.
- Пистолет на пол!- шепнул Мехти.- Если вы хотите уйти с нами, слушайтесь во всем и не упрямьтесь. Мы должны вначале вас связать.
- Это еще что за новости?- спросил тихо Андрей.- Мы
что, воры или разбойники?
- Так нужно, такова воля Гачага Наби. А это закон для нас.
- Хорошо,- произнес Андрей спокойно.- Я дам себя связать, но к женщине вы не прикоснетесь.
Голос его был властным, и братья тут же согласились. Андрею связали руки и ноги, завязали глаза. Мехти кряхтя взвалил на плечи Андрея, а Вели взял беспомощную Людмилу за руку, и они вышли. Через полчаса ходьбы Мехти стал жаловаться, что Андрей тяжелый, как медведь. Вели ответил, что женщина тоже все время спотыкается, мука одна идти так.
- Не убежите?- спросил Мехти у Андрея. Тот рассмеялся.
- Для чего бежать и куда? Обратно домой? Но мы сами ушли оттуда.
- Ладно,- сказал Мехти, которому до смерти надоела его ноша. - Развяжем. А это что?- спросил он, увидев в руках Людмилы связку книг.
- Книги!
- Ну, вот еще. Вы что, в медресе собрались, что ли? Дай-ка.
- Он выхватил книги и отшвырнул их прочь.- Теперь скорее - вон туда.
Беглецы вовремя заторопились. Едва они углубились в лес, со стороны Гёруса послышались выстрелы, ржанье лошадей. Вышла из облаков предательская луна, и каждый камешек на дороге стал виден как днем.
Поднявшись немного вверх по узкой тропинке, путники спрятались в зарослях передохнуть. И тут братья не выдержали и стали задавать вопросы. Кто они, откуда, кем друг другу приходятся, почему их зовут мусульманами. Андрей отвечал один, объяснял все подробно и очень охотно, чувствуя как все его тело пронизывает диковинное ощущение полной свободы и в жизни начинаются огромные перемены, которых он давно ждал.
Глава тридцать пятая
На следующий день вечером секретарь генерал-губернатора, верный своей многолетней привычке, записывал свои впечатления.
"Ночью я услышал на улицах какой-то переполох. Мне не спалось, я оделся и вышел. Возле дома армянского купца толпились солдаты, потом прискакало еще трое казаков. В комнате Андрея и Людмилы горели свечи. Я прошел вовнутрь.
Взбешенный капитан Кудейкин расшвыривал ногой валявшиеся книги, одежду, пытался вспороть ножом обшивку дивана. Поодаль стояли купец и нищий, которого я видел у капитана.
- А!- сказал "око его величества", увидев меня.- Можете меня поздравить. Я сделал невероятную глупость. Эти русские сбежали.
- От кого сбежали? Помнится, никто их под стражей не держал.
- От меня сбежали. Вчера мне точно стало известно, что это террористы из "Русской вольницы". Их по всей России ищут, по ним виселицы плачут. Пожадничал я, пожадничал, опростоволосился!
- О чем вы, капитан? - спросил я наивно.
- Пожадничал я! У-у-у, попадись мне они сейчас в руки. А ты, оборванец, смеешься? - повернулся он неожиданно к нищему.
- Никак нет, я не смеюсь, ваше благородие, - сказал нищий, и мне показалось, что он действительно исподтишка скалит зубы.
- Не смеешься?! Оборванец! Ты кого хотел обвести вокруг пальца?
Кудейкин ударил кулаком нищего, и я понял, какой страшной силой обладает его худосочная на вид рука. Нищий упал, но поднялся.
- Коваль! - крикнул в сени Кудейник. - Взять негодяя! И ты тоже прочь, бестолочь.
Нищего увели, купец незаметно исчез. Капитан устало сел на диван и сказал грустно:
- Когда-то я был близок к хорошей карьере, но упустил нужных людей. Вот теперь во второй раз точно так же. Судьба, это судьба. От нее не уйдешь.
- Объясните, собственно, что случилось, капитан?
- Вчера ко мне пришло секретное предписание. В нем сообщалось, что Андрей и Людмила, по всей видимости, террористы, в прошлом году неудачно покушавшиеся на государя императора. Мне было предписано усилить за ними наблюдение, ни в коем случае не допускать их выезда из этого проклятого города.
- Разве так трудно было это сделать вам, с вашим опытом?
- Говорю же, я пожадничал. Я рассуждал так. Чем секретнее предписание, тем больше людей о нем знают на базаре. Следовательно, прежде чем оно дошло до меня, найдутся сообщники этих преступников и появятся здесь предупредить их. Я хотел арестовать и их заодно, получить награду и повышение, наконец. И вот что вышло.
- Капитан, я не узнаю вас, - воскликнул я на этот раз с неподдельным изумлением. - Зная обо всем этом, вы тем не менее не приняли мер предосторожности? Не выставили охрану, не усилили патруль?
- Я все сделал, как надо, в этом будьте уверены. - Капитан встал, взял графин с водой и жадно отпил несколько глотков прямо из горлышка. - Но дурное стечение обстоятельств. Я распорядился расставить караулы, но предупредить об этом полковника не сумел. Я не нашел его. Они все где-то бражничали. Возвращаясь с пирушки, полковник был навеселе, заметил караулы, узнал? в чем дело, и велел идти солдатам спать. При этом так орал и грозился меня завтра же привлечь к трибуналу за самовольство. Теперь я пропал. Этого мне не простят. Я вас умоляю, устройте мне завтра аудиенцию у генерал-губернатора. Вам же ничего не стоит, а у меня решается судьба.
Мне стало жаль сыщика. Я представил себе, как ему жилось тяжко. Сколько ненависти к себе он испытывал, сколько презрения. Его никто не любил, даже женщины, которые могут прощать мужчинам самые отвратительные черты характера. Виновен ли он в этом? Вряд ли. В другое время при других обстоятельствах он был бы нужен, вероятно, своим острым умом, энергией и был бы полезен людям. Но русскому правительству нужны такие люди, и чем больше, тем лучше. И, на беду свою, Кудейкин был с рождения с червоточиной подлости.
Назавтра с утра капитан был у меня. Он выглядел утомленным, заискивал, это был уже не тот человек, который внушал вместе с гадливостью и ужас. Осталась одна гадливость. Я никак не мог попасть к генерал-губернатору. Мне очень хотелось устроить им эту встречу, любопытно было, о чем и как пойдет у них разговор. Но у генерала с утра сидела его жена. Я поражаюсь тому, как можно целыми днями муссировать одно и то же. Вначале генерал держится с гоголем, говорит, что прибыл сюда покончить с мятежниками, удалить от дел краснобая Белобородова, и он это сделает, а уж затем подаст в отставку, докажет наместнику, что не его беспомощность, а старческая немощь самого наместника привела к столь плачевному состоянию Гянджинскую губернию и весь Кавказ. Губернаторша старательно разжигает в муже этот воинственный дух, предлагает свои планы, среди которых склонение на свою сторону "кавказской орлицы", имитация ее побега, погоня, захват ее вместе с мужем и прочая дамская чепуха.