– Меч визиря, – сказал халиф. – Он твой.
Придворный надел меч на пояс Шавара.
– Шукран, великий халиф, – сказал визирь и поклонился.
Аль-Адид небрежно отмахнулся от его благодарности и повернулся к Ширкуху и Юсуфу.
– Кто эти люди, Шавар?
– Люди эмира Сирии, – ответил Шавар. – Они прибыли по указанию Нур ад-Дина, чтобы помочь мне сместить предателя Диргама.
– Значит, я им благодарен, – заявил халиф.
Шавар откашлялся.
– Нур ад-Дин получил обещание трети нашего ежегодного дохода в качестве дани, – сказал он.
– Хорошо, – устало сказал халиф. Казалось, подобные подробности вызывали у него скуку. – Что-нибудь еще?
Ширкух шагнул вперед.
– Мой повелитель попросил передать вам его благодарность за то, что вы приняли нас в Каире. До тех пор, пока я в Египте, я буду служить вам, как если бы служил ему. И чтобы защитить вас от мести людей Диргама, я бы хотел расквартировать гарнизон в городе.
Халиф заерзал на троне.
– Это мой город, – резко ответил он. – И я не отдам его чужой армии.
– Но Шавар согласился…
Ширкух смолк, когда Шавар бросил на него предупреждающий взгляд.
– Все это лишь предложения, халиф, – успокаивающе сказал визирь. – Ширкух разумный человек. Он поймет, что у нас нет возможности расположить гарнизон внутри города. – Он повернулся к Ширкуху и заговорил, понизив голос так, чтобы халиф его не услышал: – Мы не должны сердить халифа. Если он будет вами недоволен, начнутся волнения.
– Я могу подавить любые волнения, – проворчал Ширкух.
– Верно. Но мечи приведут к закрытию рынков, а мертвецы не платят налоги. Казна и без того заметно оскудела, Диргам опустошил ее, чтобы заплатить своим солдатам. Если вы хотите получать дань, обещанную Нур ад-Дину, вашей армии не следует находиться в городе. Однако вам не потребуется уходить далеко, вы можете остаться в Гизе, на противоположном берегу Нила.
Ширкух выглядел так, словно ему дали выпить очень кислого вина, но кивнул.
– Я переведу свою армию в Гизу, – сказал он. – Но оставлю сотню человек, чтобы они охраняли ворота.
– Договорились. – Шавар победно улыбнулся. – А теперь пойдем, друзья. Вы будете гостями халифа. Пора отпраздновать союз между двумя великими царствами.
Глава 3
Джон сидел в бане, погрузившись по самый подбородок в горячую воду и закрыв глаза. Его окружало тихое бормотание голосов, отражавшихся от купола потолка. Многие говорили на французском, но до него доносились и обрывки немецких, каталанских и провансальских слов, а также латынь, но он даже не пытался вслушиваться, позволив своему разуму дрейфовать. Это был его утренний ритуал, после которого он отправлялся в церковь, чтобы учиться правильно произносить молитвы и проводить мессу по Библии, потом во дворец, помогать Вильгельму или заниматься с принцем Балдуином.
Но сейчас он мог находиться в мире с самим собой и забыть, что стал человеком без страны, отрезан от дома своей юности в Англии, а также друзей в Алеппо. Он всюду был чужим и, возможно, именно по этой причине чувствовал себя комфортно в Иерусалиме – городе переселенцев, куда стекались пилигримы со всей Европы и христиане из Сирии. Самое подходящее место, чтобы оставить позади прошлое и начать новую жизнь.
Джон встал и направился в соседнее помещение, где служитель вымыл его, а потом окатил холодной водой. Он надел халат в раздевалке и вышел из бань, ступив на мостовую комплекса госпитальеров. Вокруг стояли высокие здания – церкви, лазареты, построенные для приема пилигримов, и бараки для рыцарей, служивших Ордену. Воздух к полудню станет невыносимо жарким, но сейчас был приятно теплым. Джон посмотрел на солнце, темно-красный край которого только показался над восточной частью горизонта. У него еще оставалось время для короткой прогулки и быстрого завтрака.
Он поморщился, когда покинул комплекс и оказался на пыльной улице. На противоположной стороне находилась купальня Патриарха, которая занимала большую часть квартала. Зимой его наполняли водой, но сейчас на дне осталась вонючая грязь и валялись самые разные отбросы. В центре в лучах утреннего солнца блестела лужа. Система из ведер и блоков, направлявшая воду в приподнятый над мостовой канал, отводила ее через улицу в бани. Под ним, спрятавшись на крошечном участке тени у стены, спал нищий. Услышав шаги Джона, он зашевелился.
– Подайте бедному пилигриму, оказавшемуся далеко от дома, – заунывно принялся клянчить он. У него был красный нос картошкой и запавшие щеки, заросшие седой щетиной. – Подайте, чтобы я вернулся к жене и детям. Они во мне нуждаются.