У входа в особняк Федос повстречался с Дерябиным. Тот скользнул взглядом по выпачканной сажей спецовке, по обгорелой бороде и бровям Федоса, принужденно улыбнулся, спросил:
— Никак огнем подпалились где-то?
— Был грех, — уклончиво ответил Федос. — Какая-то паскуда бензин возле сварщика поставила.
— Какой ужас! — воскликнул Дерябин вполне искренне, как показалось Федосу.
Тронутый участием Дерябина, Лобода сказал, огорченно вздохнув:
— Малец один сгорел. Не сдюжит… А пожар погасили, а то как же! — заключил Федос с чувством гордости за смельчаков, ринувшихся в огонь.
Выслушав рассказ Федоса, Дерябин побежал по лестнице и торопливо прошел в свою квартиру. Федос же долго путался в многочисленных дверях особняка, пока наконец отыскал комнату Семена.
Высокая, светлая комната с большими окнами, выходящими на Амурский залив, казалась Федосу сущим дворцом, особенно в сравнении с бакарасевским жильем. «Вот оно рабочему человеку какое почтение, — размышлял Федос. — Этакие хоромы! Хватит, помыкались по хибарам!»
Федос остановился на пороге: пол был залит водой, и Поля, по-деревенски подоткнув юбку, напевая песню, мыла пол. Босые ноги непривычно скользили по узорчатому линолеуму. Федосу было неловко смотреть на голые ноги девушки, он поглядел на украшенный затейливой лепниной потолок и предупредительно кашлянул. Девушка испуганно ойкнула.
— Ой, это вы, дядя Федос! — сказала Поля, сдвигая тыльной стороной ладони косынку с бровей. — Как хорошо, что вы пришли! Поможете мне. А то я Семену пообещала прибрать в комнате, а времени не хватает. На занятия пора… Вот отдайте сначала это хозяйке, — Поля протянула Федосу потемневший берестяной туесок с нитками, позабытый в комнате Дерябиной. — А потом принесите с кухни ведро воды.
Федос взял туесок в одну руку, ведро в другую и зашагал по гулкому коридору. Некоторые двери были распахнуты, было видно, что в комнатах тоже шла предпраздничная приборка: новоселы устраивались на новом месте прочно, по-хозяйски.
На стук Федоса открыл дверь Дерябин. Он молча принял из Федосовых рук отцовский туесок, приносивший некогда счастье дерябинской семье.
На кухне Федосу повстречался пришедший с работы Семен. Федос сунул ведро сыну, а сам отправился к Калитаевым. Пусть молодые поговорят, незачем мешать им.
Егор сообщил, что шефская бригада в Бакарасевский колхоз уезжает сегодня вечером и Федосу надо собираться в дорогу.
— Через час в горкоме назначена встреча руководителей города с членами шефских бригад, — сказал Егор. — Ты тоже приглашен.
Второй раз после приезда во Владивосток Федос вошел в белое здание с железной мачтой на крыше. На крестовине были подвешены черные кубы и пирамиды, предупреждавшие о непогоде на море. Усиливался дождь, крепчал ветер — промозглый ветер поздней осени.
В кабинете секретаря горкома партии, среди сидевших за длинным, накрытым кумачовой скатертью столом, Федос увидел того самого человека, у которого когда-то спрашивал адрес Калитаева. Очкастый подошел к Егору и о чем-то заговорил с ним, поблескивая стеклышками очков.
Секретарь горкома, рослый, худощавый человек в короткой старенькой кожаной куртке, посматривая все время в сторону Федоса, стал простыми, понятными словами объяснять задачи шефских бригад, которые пролетарский Владивосток направляет в помощь колхозному селу. Задачи были нелегкие, и Федос испытывал такое чувство, будто на его плечи накладывают большой груз. Хоть и трудно его нести, но почетно и перед людьми будет чем похвалиться. Федос был согласен с тем, что говорил секретарь, удивлялся его знанию деревенской жизни. «Серьезный, видно, мужик, понимающий», — заключил Лобода.
— Партия надеется на вас, товарищи рабочие, — закончил свою речь секретарь. — Помогите подшефным колхозам по-большевистски подготовиться к весне, вырастить побольше хлебушка.
Федоса эти слова взволновали. Выходит, его Яким правильную линию взял. Что ж, Федос ему поможет. Партия верный путь для крестьян показывает. Одному ведь счастья не добиться, не дается оно тем, кто охотится за ним в одиночку. Это Федос на себе испытал. На многое он теперь смотрел другими глазами.
Возвращались домой поздно. Егор, выйдя из горкома, по привычке чуть было не повернул на старую квартиру, рассмеялся и, подняв воротник кургузой курточки, пошел широким шагом в сторону нового своего жилья.
Проливной дождь шумел и плескался на граните улиц. С Амурского залива задувал усиливающийся холодный ветер.
Когда они дошли до парадного крыльца дерябинского особняка, из дождевой тьмы вынырнула фигура человека под большим зонтом. Федос узнал в этом человеке спекулянта червонцами Шао, которого недавно выгнал из своей комнаты в Рабочей слободке. Отряхнувшись на крыльце, Шао сложил зонт и вошел в подъезд.