– И все?– ожидая большего. Удивился Баташов, кровь прилила к голове.
– Простите меня. Я не могу большего. Пока. Мне надо привыкнуть.
– Привыкнуть? Что за блажь. Пошли. – он грубо взял ее за руку и поволок в спальню, кинул на кровать.
Наташа сильно плюхнулась на перину. Она с ужасом посмотрела на него. Он стал снимать одежду.
– Я покажу вам, как надо ласкать. – он приблизился к сидящей Наташе, толкнул ее, она упала на спину.
Андрей сел на нее сверху. Те же чувства, что и в прошлый раз, прокатились по девушке. Отчаяние сменялось болью, ненавистью. Баташов нагнулся к ней и грубо поцеловал. Она не ответила. Андрей приподнялся, посмотрел на Наташу. Она плакала. Он закинул ей подол. Грубо раздвинул ноги, стянув с себя штаны, и с силой вошел в нее. Наташа вскрикнула, дернулась.
Мучения закончились быстро. Перевозбудившись, Баташов сделал свое дело в пару секунд. Он встал, оделся. Наташа лежала и плакала, в безразличии, даже не поправив одежду.
– Научитесь воспринимать меня как мужа, а не насильника. И вам, и мне – это будет более приятнее, чем, если я вас буду добиваться силой, а вы от этого только страдать. Мне вас насиловать удовольствия не доставляет.
Наташа оправила подол платья, приподнялась на постели, взглянула на ненавистного ей мужчину.
– Если бы я могла, я бы вас убила.
Андрей серьезно посмотрел в ее злое личико, расхохотался.
– Вот это да. Райская птичка, нежный цветочек и палач в одном лице. Вы мне нравитесь. Ей-богу, нравитесь еще больше.– он подошел к ней и погладил ее. Она сбросила его руку.
– Что ж, неволить не буду. У вас уйма времени до свадьбы. Научитесь хотя бы обходительности. Ваш отец видимо этому не научил. Тем более с будущим мужем.
Он повернулся и вышел. Вскоре цокот копыт известил, что гость уехал. Она поправилась у зеркала и спустилась на веранду. Прасковья одним взглядом все поняла. Слезы обиды хлынули из ее глаз, и она зарыдала. Наташа обняла няню, успокаивая.
Баташов уезжал в столицу хмурый. Поведение будущей жены не радовало. Видимо это была его ошибка, жениться на любой, более-менее достойной, невзирая на препятствия. Но назад уже не воротишь ничего.
С этими невеселыми мыслями он и покинул родные края.
Столица встретила Баташова безумным ритмом жизни. Носящиеся туда – сюда фаэтоны, праздно шатающаяся, пестро одетая толпа.
Баташов, сидя в своей карете, с приятным чувством ностальгии, наблюдал за столичной жизнью. Он вспомнил свое недавнее бытие в период проживания в столице. Как мало времени прошло с тех пор и как много воды утекло. В его личной жизни произошли большие изменения. Он стал полновластным хозяином многомиллионного состояния, владеющий тысячами крестьянских и рабочих душ, несколько имений в России, домами в столице – городе Петербурге, в Москве.
Петербург был прекрасен. Река Нева со своими тихими водами, ажурные мосты, красивые дома – произведения архитектуры, все вселяла окрыленный, возвышенный покой.
Возница Баташова остановил около огромного двух этажного особняка с колоннами, окруженного высоким чугунным, резным забором. Охрана дома, оставшаяся после отъезда хозяина, открыла ворота, пропуская карету во двор.
– Здравствуй хозяин.– в изящном полупоклоне поприветствовал Баташова мажордом, старший смотритель в доме.
– Здорово Селиван! Как дела, не скучали?– поинтересовался Андрей, проходя в дом.
– Все хорошо, Андрей Родионович. Мы каждый день ждали вашего возвращения, поэтому ничего расконсервировать не придется.
– Добре.
– Здравствуй барин.– в огромном холле выстроилась полукольцом прислуга, лакеи, повара.
Замыкала цыпочку, огромная по своим габаритам, но добродушная по натуре, экономка Мария. Жена Селивана. В доме она заведовала прислугой женского пола и все, что должна делать прислуга: уборка, стирка, глаженье.
Они поклонились низко и изобразили радостные улыбки на лицах. Баташов оглядел прислугу и остался доволен, – чистые и опрятные. Прислуга в доме – лицо хозяина. Кому будет приятно, если тебя будет обслуживать грязнуля.
– Ну, здравствуйте. Соскучились? Вот я и вернулся. Ужинать буду дома. Селиван.– обратился он к дворецкому.– Распорядись о горячей воде. Ванну принять с дороги.
– Будет сделано, господин.– полупоклоном ответил Селиван.
Баташов прошел на второй этаж, в свои покои. Все осталось таким же, будто и не уезжал никуда. Пара бронзовых канделябров с обеих сторон у изголовья, тяжелая, широкая, деревянная кровать, застеленная свежими, хрустящими простынями. Картина в раме – портрет отца еще в молодости, сильно напоминающий его самого. Комоды, все чистое, ни пылинки.