— Почему сауки дают вам сунка вакан? — недоверчиво спросил Техаванка.
— Чтобы потом на играх и торжествах бравировать своим великодушием. И они имеют на это право, поскольку клеймят кровью лиса, принимающего от них сунка вакан.
— Как это происходит? — спросил Техаванка, давно мечтавший о лошади.
— Расскажу моему брату и об этом. Когда воинам лисов нужны кони, они сообщают своим братьям-саукам, что придут на следующий день в установленное время, чтобы «выкурить» лошадей. Подойдя к поселку сауков, они обнажаются до пояса и садятся в круг лицом друг к другу. Каждый лис начинает курить трубку. Вскоре на полном скаку появляются сауки. Их ровно столько, сколько требуется коней лисам.
Каждый саук держит в руке тяжелый длинный бич. Они окружают курящих широким кольцом, каждый наездник выбирает того лиса, которому хочет пожертвовать коня. Потом сауки начинают скакать вокруг просящих. Всякий раз, оказываясь у своего избранника, они изо всей силы бьют его бичом по спине. Это продолжается до тех пор, пока на спине лиса не появляется кровь. Тогда саук останавливает скакуна, слезает с него и вместе с бичом вручает лису, говоря: ты нищий, я дарю тебе коня, но зато ты будешь носить мою отметину На спине. Таким образом, просящий расплачивается за лошадь ударом бича и шрамом, а дающий доказывает, что готов сделать подарок.. взамен за отметину на спине лиса. Одновременно он получает возможность хвалиться своим великодушием на торжествах.
— Этот древний обычай называется «выкуриванием лошадей» 55, — закончил свой рассказ лис. — А теперь будем спать. Уже поздно.
Техаванка долго не мог заснуть. Он не был уверен в своей безопасности. Миш'ва вак хочет убрать его с дороги и ждет подходящего случая. Мем'ен гва предупреждала об этом. Неужели она знала о планах Миш'ва вака?
Техаванка терялся в догадках, вслушиваясь в звуки ночи. Фоксы умолкли разом. Может, тоже бодрствовали и слушали ночь?
Наконец, сквозь щель в попоне, закрывающей вход в вигвам, показалось розовое свечение. Наступал рассвет.
Техаванке стало легче. Тревожная ночь прошла.
И вдруг в вигваме сразу стало светло. Техаванка увидел Миш'ва вака, резким движением отдернувшего попону. Он стоял у входа с ножом в руке. Лучи утреннего солнца играли на медном острие. Миш'ва вак сердито водил взглядом от лежанки к лежанке. Наверное, считал пленных.
Техаванка не двигался, но весь напрягся, готовый к прыжку. Миш'ва вак остановил свой взгляд на нем. Видно было, как он крепче сжал нож. И в эту минуту, как по команде, поднялись фоксы.
Миш'ва вак глубоко вздохнул, напряжение исчезло с его лица. Может, понял, что пленники разгадали его замыслы, и не рискнул атаковать, имея против себя троих?
— Готовиться к дороге! — гортанным голосом приказал он и вышел.
И тогда заговорил старший лис:
— Молодой брат не ошибся, этот пес склонял нас к побегу.
— Я был уверен, что он бросится на меня, — сказал Техаванка. — И лишь мои братья удержали его от нападения. Спасибо за помощь.
— Мы должны держаться вместе, — ответил лис. — Миш'ва вак наверняка поклялся отомстить всем нам.
Лагерь был уже в движении. Женщины свертывали
куски коры, которой были покрыты вигвамы, относили рулоны вместе с кленовым сиропом в, лодки и готовили еду.
Техаванка отыскал Мем'ен гва. Она была у котла, над которым клубился пар. Заметив Техаванку, девушка улыбнулась. Оглядевшись и не увидев поблизости Миш'ва вака, он подошел к ней. И тогда она прошептала:
— Это была страшная ночь. Я боялась за тебя.
— Благодаря тебе я сумел разгадать подлые замыслы Миш'ва вака, — ответил Техаванка. — Его постигла неудача. Войдя утром в вигвам, он чуть было не бросился на меня. И только присутствие лисов остановило его. Они были на моей стороне.
Мем'ен гва испуганно прошептала:
— Им тоже не очень доверяй. Это враги не только чиппева, но и вахпекутов. Вы же часто воевали друг с другом.
— Я помню об этом и буду осторожен.
Доставка поклажи на берег озера затянулась до полудня. И только с наступлением сумерек они добрались до главного лагеря.
Уставший от бессонной и тревожной ночи, Техаванка заснул сразу же, как только оказался в вигваме. Когда он проснулся, было уже утро. Около полудня в вигвам вбежала Мем'ен гва.
— У меня для тебя важная новость, — сказала она на одном дыхании. — Ты приглашаешься на совет старейшин для беседы. Мой отец говорил утром с Миш'ва ваком. Не знаю, о чем шла речь, но временами их голоса были не очень дружественными. Полагаю, они говорили обо мне и тебе.
— Ах'мик знает о засаде, которую устроил мне Миш'ва вак? — спросил Техаванка.
— Вчера вечером я рассказала об этом матери, так, чтобы слышал Ах'мик.
— Когда я должен предстать перед советом старейшин?
— Сейчас. Пойдем скорее. Они не должны ждать.
Техаванка шел за девушкой полный тревоги. Решалась его судьба. Сердце вахпекута стучало как молот: он боялся смерти у столба мучений. Поклявшись Духу-Покровителю бороться с чиппева, юноша уже не мог вступить в их племя. Он призвал всю свою волю, чтобы казаться спокойным. Враги не должны знать, что им владеет страх.
— Они ждут тебя здесь, — услышал он голос Мем'ен гва.
Техаванка вошел в самый большой вигвам в лагере, впервые оказавшись в жилище Ах'мика, служившем одновременно местом для проведения совета старейшин. Напротив входа, в глубине вигвама сидели на шкурах члены совета. В середине полукруга Техаванка увидел Ах'мика, облаченного в торжественные веяния воина. Его покрытое киноварью лицо пересекала зеленая полоса, тянувшаяся от правого виска к левой щеке. Голову индейца украшал полукруглый плюмаж с пером индюка. Как и подобает в таких случаях, Ах'мик носил на груди сверток со святыми предметами. В опущенных на колени руках он держал трубку мира с красивым чубуком.
Слева от Ах'мика, со стороны сердца сидел шаман-чародей. Тот самый, который изгнал злого духа из тела больного Техаванки. Как и в тот день, его голову покрывала шкура лисы, по бокам которой свисали лапы с острыми когтями. Цветные полосы на лице шамана свидетельствовали о его сверхъестественной силе. Он тоже носил на груди сверток со святыми предметами. Правой рукой шаман опирался о плоский, волшебный барабан, с помощью которого общался с духами, а в левой держал большую трещотку.
Остальные члены совета старейшин также были одеты в торжественные одеяния воинов.
Совет старейшин был отделен от пленника костром, отблески которого мерцали на серьезных, суровых лицах. Техаванка вопреки своему намерению почувствовал робость. Уверенность вернулась тогда, когда в вигвам ввели пленников из племени лисов. Они встали рядом с ним.
Некоторое время в вигваме слышался лишь треск горевших веток. Тишину прервал Ах'мик:
— По поручению совета старейшин нашего племени я обязан ознакомить пленников с его решением.
Он говорил медленно, объясняя незнакомые слова языком знаков.
— Могущественный народ чиппева жил когда-то далеко на востоке у большой воды. В ту пору мы не воевали ни с лисами, ни с сауками, ни с дакотами. Наша общая большая земля давала место всем нам. Но пришли белые люди и забрали у нас нашу землю. Их великий белый отец по ту сторону большой воды заключил союз с чиппева. Он прислал много своих красных курток 56 охранять мир. У красных курток есть оружие, которое убивает издалека. И нам пришлось уступить.
Мы пришли сюда, оказавшись среди чужих индейских племен. Нам приходится отвоевывать земли для охоты и наших вигвамов. Но когда затихает шум битвы, мы забываем об обидах и готовы простить пролитую кровь наших братьев.
Племена лисов, сауков и санти дакотов — наши непримиримые враги. Они вступают в сговор даже с синими куртками великой матери по ту сторону большой воды, которые сражаются с нашими французскими союзниками. Наши военные тропы все время пересекаются. Женщины чиппева не устают оплакивать своих павших мужей, братьев и отцов. Их слезы требуют воздаяния.
55
Древний и очень интересный обычай лисов и сауков описал Джордж Кэтлин — художник и американский путешественник, который в 1830-1837 годах обошел почти всю Северную Америку, побывав среди разных индейских племен. Кэтлин оставил рисунки и эскизы из жизни индейцев, представляющие известную этнографическую ценность, хотя и Не лишенные некоторой идеализации. Это был первый человек, описавший красный камень из каменоломни Пайпстоун в Миннесоте, из которого индейцы делали головки для своих трубок мира, окружаемых наибольшим почитанием. Красный камень получил название «кэтлинит», хотя Кэтлин не был первым человеком, видевшим каменоломню.
56
"Красными куртками» индейцы звали французских солдат, а «великим белым отцом» — французского короля. И наоборот, английских солдат они называли «голубыми куртками», а английскую королеву — «великой матерью».