Много позднее мне довелось встретиться с Папаниным. Я пришел к нему впервые в Академию наук. Поднялся он из-за стола — крепкий, неунывающий, с лукавинкой в глазах и традиционным «мил человек», а я и забыл, что хотел сказать. Ведь не скажешь же ему, что нам, всем моим сверстникам, было по четыре года в дни знаменитой эпопеи, и мы стали помнить себя именно с тех пор, когда весь мир с трогательным волнением следил за героическим дрейфом первой станции «Северный полюс».
Может быть, всего лишь сотня из миллиона мальчишек стала жить И работать в Арктике. Но наверное, у тех, кто увлекся другими арктиками и полюсами, кто нашел свою звезду на других дорогах, не затухло мальчишеское Желание хотя бы увидеть ее.
…Теперь я на Диксоне. Половина поселка — гостиница, жилые дома полярников — расположена на маленьком, не больше двадцати пяти квадратных километров, острове, а другая половина — морской порт — уже на самом полуострове Таймыр. Остров и порт разделяют всего два-три километра. В хорошую погоду через пролив протаптывают тропку, иногда ходит вездеход. Но Порой преодолеть это расстояние бывает невозможно, настолько сильна здесь пурга.
Диксон — ворота в океан — большой и старый поселок на Таймыре. В поселке есть все: магазины, столовые, детский сад — севернее его нет на Большой земле, молочная ферма. Здесь, далеко за Полярным кругом, на земле лишайников, низких черных гор и топких, бездонных болот, даже есть молоко.
Подавали его к завтраку. Возили на гусеничном вездеходе. Расшвыривая утрамбованные пургой сугробы, машина останавливалась у столовой, и люди в унтах, меховых куртках выгружали из-под обледенелого брезентового полога оцинкованные, такие же, как на всех колхозных фермах, фляги с парным молоком…
Честно говоря, не люблю я его и дома пил редко, но здесь все кажется другим — и запах, и вкус, и цвет. И постоянно забываешь о том, что буквально в ста шагах, за грядой острых камней, открывается океан, блестяще белый, с голубоватой каемкой торосов.
Забываешь и о том, что двадцать пять лет назад и на этот уголок арктической суши приходила война…
Иду по твердому, прибитому пургой снегу. Торчат из сугробов черные гранитные скалы. Их видели русские поморы и полярники Норденшельда, моряки Нансена и седовцы.
Я спускаюсь к океану, останавливаюсь перед памятником, трогаю холодные камни. Пятиконечная звездочка, серая бетонная пирамидка, полузанесенный снегом венок из жестяных цветов и листьев… На эту землю весна приходит в июле, и только тогда тундра начинает прихорашиваться, убираться крохотными лютиками, маками, незабудками… И тогда рядом с этим жестяным венком лягут букетики цветов, взращенных неласковой землей. И тогда солнце медленно отогреет могилу. И тогда камень станет теплее…
Наверное, когда погибли эти семеро ребят, на Диксоне было тепло. Во всяком случае известно точно, что шторма не было, по небу кружило летнее солнце и синел океан.
И вдруг эфир принес тревожную весть. Около острова Белуха гитлеровский крейсер «Адмирал Шеер» расстрелял беззащитного «Сибирякова». Фашисты хотели узнать у матросов о караване, идущем с востока к Мурманску. Но сибиряковцы предпочли погибнуть в неравном бою. Гитлеровцам удалось захватить в плен лишь несколько тяжело раненных моряков. Несмотря на самые жестокие пытки, пленные не выдали тайны. Тогда гитлеровский пират решил напасть на Диксон, высадить десант и захватить радиостанцию.
…Волны тихо шелестели по гальке. Около берега плавали голубые хрустальные льдины. Солнце выстилало по морю широкую золотистую дорогу.
Вдруг дозорные увидели вдали силуэт военного корабля. «Адмирал Шеер», опасаясь наскочить на мель, медленно продвигался к берегу. Все население острова — полярники, краснофлотцы, рабочие порта — бросилось к окопам, чтобы отбить возможный десант.
Фашистский крейсер дал первый залп. С тяжелым воем понеслись трехсоткилограммовые снаряды и обрушились на островок. В это время из бухты навстречу врагу пошел сторожевой корабль «Дежнев», хотя его пушки были меньше калибром и большого вреда бронированному крейсеру нанести не могли. Фашисты же обрушили на «Дежнева» шквал огня. Через пробоины в отсеки ворвалась ледяная вода. Пароход накренился, но стрельбу не прекратил. Умело маневрируя, «Дежнев» укрылся в бухте и встал на грунт, чтобы не затонуть.