Быстро выволакиваю из-за двери корзину с цветами и преподношу Гиппиус со словами:
— Позвольте, несравненная Зинаида Николаевна, преподнести сей скромный дар в знак глубочайшего восхищения вашим литературным талантом!
Будь ты хоть декаденткой, хоть символисткой, а против лести-то как устоять? Вот и «белая дьяволица» слегка порозовела щеками, принимая корзину, и хорошо поставленным голосом произнесла:
— Благодарю вас, сударь, вы очень любезны!
Произношу с пылом:
— Ну что вы, Зинаида Николаевна, это все мы должны благодарить Отца, что живёте вы среди нас и озаряете нам путь вашим богоподобным талантом!
Совсем растрогалась «девушка» и в забытьи произнесла фразу, о которой, верно, тут же и пожалела:
— Сударь, нынче вечером мы будем отмечать премьеру в «Привале комедиантов», что на Марсовом поле, приходите и вы.
О таком я не мог и мечтать! Ай да Жехорский! Чтобы не дать успеть Гиппиус отреагировать на уже потянувшиеся к ней недоумённые взгляды, я скороговоркой выпалил:
— Почту за честь! — и выкатился вон.
— В ресторан…
— Арт-кафе, — поправил я Ольгу.
— …Та же хрень, только в полосочку, — ты пойдёшь один. Я там, конечно, тоже буду, но пойду одна и раньше.
Когда Ведьма выходит на тропу войны, спорить с ней нечего: небезопасно, да и виднее ей.
Так что в «Привал комедиантов» я спустился, будучи полностью уверен в своей безопасности. Пустить меня пустили, но встретили не очень дружелюбно. Несколько вынужденных рукопожатий, столько же натянутых улыбок, мол, мог бы догадаться и не прийти. Я сделал вид, что ничего этого не замечаю, и мне всё нравится. Тогда на меня просто перестали обращать внимание. Это было мне на руку. Теперь тот, кто захочет ко мне подойти, сможет это сделать безо всяких помех. Ждать пришлось недолго. Когда мне на плечо легла чья-то ладонь, я повернулся нарочито неспешно. Передо мной стоял один из тех бугаёв, что пасли ложу в театре.
— С вами хотят поговорить, — произнёс он тоном, дающим собеседнику понять, что это не просьба, а приказ.
Я проследовал за провожатым в служебные помещения, где возле одной из дверей уже тёрся второй бугай. Впрочем, в комнату я вошёл один. За столом сидел господин, которого я, определённо, видел в первый раз, но который мне кого-то напоминал. Пока я напрягал память, господин указал мне на стул:
— Присаживайтесь.
Я уселся, положил ногу на ногу и принялся демонстративно поигрывать тростью. Незнакомец свёл тонкие бледные губы в насмешливой улыбке, столь же демонстративно выложил на стол извлечённый из кармана браунинг и произнёс:
— Как сложится наш разговор, зависит от вашего ответа на мой первый вопрос: откуда у вас эта трость?
Вот так я тебе сразу и ответил!
— С кем имею честь? — холодно осведомился я.
В глазах моего визави заиграли злые огоньки, но он сдержался и так же холодно ответил:
— Константин Чернецкий. А теперь, отвечайте!
— А вы, разве, не хотите узнать моё имя? — удивился я, полностью проигнорировав его последние слова. — Ах, да, ведь оно вам известно. Вы же были в ложе Мережковских, когда я туда заходил с цветами?
Незнакомец дёрнул щекой и потянулся к пистолету. Я тут же обхватил ладонью рукоять трости. Несколько секунд мы буравили друг друга глазами, после чего я сделал вид, что уступаю.
Ну хорошо, извольте. Эта трость досталась мне в память о неком господине Войновском.
— Это всё? — спросил мужчина, не дождавшись продолжения.
— Разумеется нет, — заверил я его, — но продолжение вы услышите только после того как скажете, кто вы есть на самом деле, вашей вымышленной фамилии мне уже недостаточно.
Мой собеседник задумался, потом, видимо приняв решение, откинулся на стуле.
— Своё настоящее имя я называть не стану, скажу одно: я член ЦК партии эсеров. Теперь ваш черёд.
— А вы знаете, я, пожалуй, поверю вам на слово, — сказал я. — Я, как и Войновский, входил в состав боевой группы Седого.
Лицо моего собеседника стало задумчивым.
— Но ведь группа была полностью ликвидирована жандармами, — произнёс он, не спуская с меня глаз.
— Руки у жандармов коротки! — усмехнулся я и тут же моё лицо посуровело. — Седой действительно погиб в перестрелке, двум другим, включая меня, удалось вырваться из кольца живыми, правда, не скажу, что невредимыми.
— Вы сказали «двум», но ведь группа состояла из четырёх человек?
— Четвёртый был провокатором.
Лицо мужчины сделалось жёстким.
— Назовите имя! — потребовал он.
— Войновский, — ответил я.