— Худо было бы, товарищ капитан-лейтенант.
— Поняли, стало быть?
— Понял, товарищ капитан-лейтенант.
Бубекин вдруг ласково улыбнулся.
— Хорошо, идите.
Жуков сбежал вниз. Его шаги прозвенели по окованным медью ступенькам трапа.
«Превосходный сигнальщик, — думал Фаддей Фомич Бубекин, — а в последнее время допускает ошибки. Meчты о бессрочном на него действуют, что ли… Мыслями где-то витает… Может быть, и в состав экспедиции зря я его рекомендовал… Да ладно, там дело простое — при том ходе, которым будут их корабли топать».
Командир «Ревущего» прошелся по мостику, вновь поднял бинокль, долго глядел в том направлении, где, уже сильно уменьшившись, все еще белел одинокий парус.
— Вахтенный офицер! — позвал Бубекин.
Лейтенант был уже рядом с ним.
— Запишите в вахтенный журнал — в такое-то время встретили одиночный рыбачий бот, шедший под мотором в сторону базы.
— Есть! — откликнулся лейтенант.
— Когда придем из похода — сообщите об этом пограничной охране. Вам не кажется странным, что он поднял парус, только заметив нас?
— Сейчас, товарищ капитан-лейтенант, столько ботишек ходит на лов… И с горючим свободнее стало… Верно, отстал от своих.
— Но они, как правило, не ходят под мотором при хорошем попутном ветре, — сердито бросил капитан-лейтенант.
А Жуков, опустившись с мостика, долго еще не мог успокоиться. Невкусным казался жирный мясной обед с компотом, который так хвалили сегодня товарищи. Неудачно проходит последний день службы на родном корабле! А впереди новое, нелегкое объяснение с Клавой.
Глава вторая
БОЦМАН ВСТРЕЧАЕТ ДРУГА
Мичман Агеев поднял кружку с ледяным квасом. Осторожно подул на пену, косым бугром вставшую над толстой кромкой стекла. Сделал небольшой глоток и вновь поставил кружку на прилавок киоска.
Вечерело, но закатное солнце все еще беспощадно жгло с безоблачного балтийского неба.
По широкой улице летела едкая пыль — частицы кирпичного щебня и пепла от разрушенных бомбежками, еще не восстановленных зданий, здесь и там громоздящихся вокруг. Ветер дул с моря, но, проносясь над каменными пирсами и зданиями портовых построек, над красными черепичными крышами остроконечных домов, терял по пути всю свою бодрящую свежесть.
Сергей Никитич повел широкими плечами, стянутыми горячим сукном. Конечно, в рабочем бумажном кителе было бы куда свободней, но, выходя в город, мичман всегда надевал новый суконный китель. Может быть, поэтому и не любил часто уходить в увольнение. Много проще чувствовал себя на борту…
Он опять прихлебнул квасу. Приподняв беловерхую фуражку, стер пот с костистого, будто облитого йодом лба под завитками мягких светлых волос. Снова взял граненую кружку с прилавка, наблюдая лениво, как один за другим лопаются пузырьки над поверхностью прозрачной, темно-коричневой влаги.
Некуда спешить. Выходной. Срок увольнения далеко не истек.
Даже, верно, нет еще шлюпки у пирса. Но он уже отдохнул хорошо. Погулял, выкупался, полежал на пляже.
Разумеется, мог бы куда лучше провести выходной. Так, как все чаще мечтается с некоторых пор… С тех пор, как состоялось это мимолетное сперва, а потом все больше забирающее за душу знакомство… Да, когда впервые увидел ее на палубе дока, мог ли он ожидать, что образ этой девушки так властно захватит мысли и чувства?
Мичман Агеев невольно взглянул на часы… Если сейчас возвратиться на док, можно успеть зайти в библиотеку, переменить книгу… Он и раньше любил чтение, но теперь посещения библиотеки приобрели для него особую прелесть… Нет, к тому времени как подойдет шлюпка и он доберется домой — библиотека уже будет закрыта…. Стало быть, и некуда торопиться…
Скоро станет прохладней… Промчался из порта грузовик, везущий новую партию моряков, уволенных в город… Проехал пыльный загородный автобус, переполненный рабочим людом — строителями гигантской электростанции нового прибрежного города Электрогорска, спешащими после работы домой…
Мичман пил холодный квас и хотел полностью получить удовольствие. «Торопитесь медленно» — его любимая поговорка была известна всем имевшим с ним дело.
Он вскинул руку к козырьку, приветствуя проходившего офицера. Прошел матросский комендантский патруль, четко печатая шаг, поблескивая вороненой сталью закинутых за плечи винтовок. Белокурая девушка выбежала из зеленой калитки, взяв под руку высокого моряка, что-то весело говорила. Местный житель, видимо рыбак, сутулый, в выцветшем комбинезоне, вошел в калитку другого дома, стал подниматься на высокое крыльцо.