— Так или иначе — морской практики будет достаточно. Без шторма в пути не обойдемся! А если учесть парусность доковых башен, то нас будет все время сносить с курса… — начал Курнаков.
В дверях появился рассыльный.
— Товарищ капитан первого ранга, к нашему борту подошло посыльное судно «Топаз», просит разрешения начать выгрузку хлеба, выпеченного на доке.
— Пусть приступают, — сказал Сливин.
— Разрешите обратиться к капитану третьего ранга!
— Обращайтесь.
— Товарищ капитан третьего ранга, — повернулся рассыльный к Андросову. — Мичман Агеев пришел на «Топазе», находится в вашей каюте.
Андросов допил чай, глядя на Сливина, приподнялся в кресле.
— Разрешите выйти из-за стола? Нужно потолковать с мичманом, пока идет разгрузка.
— Конечно, идите, Ефим Авдеевич, — сказал Сливин…
Агеев сидел на диванчике в каюте, перелистывал взятый со стола журнал. Он тоже мало спал этой ночью, изрядно устал. Но боцман был в очень благодушном настроении. Его жесткие пальцы перелистывали журнал, а светлые глаза смотрели куда-то в пространство, будто за переборку каюты. Когда вошел Андросов, Сергей Никитич поднялся с дивана.
— Сидите, мичман, сидите, — сказал Андросов. — Ну как, все нормально на доке?
— Все в порядке, товарищ капитан третьего ранга. Матросы работают с душой!
— Активисты-агитаторы вам помогают?
— Сами вы видели, — актив подбирается крепкий. Коммунисты-водолазы Костиков и Коркин — фронтовики, с гвардейских кораблей. Электрики Афанасьев и Милин — тоже из старослужащих… Боцман Ромашкин… Пекарь Кубиков — бывший кок из морской пехоты… И в комсомольской организации уже вижу, на кого опереться… Между прочим, — мичман слегка усмехнулся, — есть у нас такой занозистый парнишка — Мосин. Пока шебаршится, но похоже — будет у нас с ним настоящая дружба.
— Так… — Андросов протянул Агееву стопку листков. — Вот прочтите тезисы беседы о Швеции. Здесь проведу собрание с агитаторами сам, а на доке придется вам как секретарю парторганизации заняться этой беседой. Прочтите сейчас, может быть, что неясно.
— Есть, — сказал Агеев, углубился в чтение листков.
Когда, закончив разговор с Андросовым, мичман вышел на верхнюю палубу ледокола, погода разгулялась совсем.
Высоко в небе стояло яркое, горячее солнце. Сверкали вокруг золотисто-синие волны.
Широкий черный «Топаз» покачивался возле «Прончищева», идя с ним почти борт к борту.
— Еще не отходим, товарищ мичман, — крикнул старшина с посыльного судна.
— Так я в библиотеку забежать успею. Будете отходить — просигнальте, — сказал Агеев и вдруг почувствовал, как налилось жаром лицо. — Взгляну, не свободна ли книжонка одна, нужна мне для занятий, — бросил он, внушительно сдвинув брови, стоявшему у поручней матросу и тут же нахмурился еще больше. Мичман не выносил лжи и притворства.
Нет, не книжка для занятий нужна была Агееву… Быстро пройдя коридором, взглянул он на дверь с ярко начищенными медными буквами «Библиотека». Дверь была полуоткрыта.
Таня Ракитина сидела за маленьким столиком среди книжных полок. Перед ней белел незаполненный листок картотеки. На голове девушки не было повязки, в которой она обслуживала обычно салон. Густые кудри падали ей на глаза, белый листок оттенял лежащую на столике руку. Ракитина о чем-то задумалась, глубоко и грустно.
Встрепенувшись, Таня взглянула на вошедшего. «Не выспалась тоже, бедняжка», — подумал боцман, увидев синеватые тени у девушки под глазами.
— А, Сергей Никитич, вы здесь? — улыбнулась Таня. Мичман возликовал в душе, что к нему обращена эта улыбка, но, как всегда, сдержанный, почти строгий, вытянулся перед столом.
— Да, вот пришел на «Топазе»… Кстати, почитать что-нибудь взял бы, Татьяна Петровна.
— А прежнюю книгу не сдали? — сказала Таня с шутливым упреком. — Пока не вернете — другую выдать вам не могу.
— Как же не сдал? Помните — еще в базе, когда вы с берега ночью вернулись, в библиотеку пошли с толстой книжкой… Я вам тогда свою принес… В ту ночь, когда тревогу сыграли… На доке я вам досаждал.
— Ах, да, я и забыла в хлопотах этих.
Ее рука скользнула, рассыпались по палубе листки картотеки. Мичман нагнулся за ними, но она сама быстро собрала листки, внимательно выравнивала перед собой.
— Да вот книжка эта стоит! — зоркий взгляд мичмана остановился на одной из полок, он вынул томик из ряда других. Повертев в руках, поставил на место.