— По кружечке выпьем? — предложил спутникам Фролов.
— Посмотрим, какое оно, норвежское, — откликнулся Илюшин.
— Хэлло, рашен! — раздался сзади них негромкий возглас.
К ним подходил высокий худой негр. Штатский костюм из бумажного лоснящегося материала мешковато висел на его длинноногой фигуре. Соломенная шляпа была сдвинута на затылок, открывая шоколадно-коричневое лицо. Широкие челюсти раздвинулись в радостной улыбке, обнажив два ряда ровных больших зубов,
— Хэлло! — повторил негр. Протягивая руку, пальцем другой руки указывал на себя. — Симэн! Америкэн шип! Лонг лив совьет Рашен, Москва![27]
Столько молодой радости, искреннего чувства было в этом приветствии, что советские моряки сразу заулыбались. Негр жал руки по очереди всем троим.
Они рассматривали друг друга с живым интересом и с некоторой неловкостью, которую испытывают люди, симпатизирующие один другому, но не владеющие общим языком.
— Вот и порядок! — сказал никогда не терявшийся Фролов. — С ним вместе пивка и выпьем!
— Фрейндшип! Бир![28] — указал он на вход под навес негру.
Негр явно смутился. Потряс головой. Пошел по улице, маня за собой русских моряков.
— Да нет, сюда вот в бар зайдем, понятно? — Фролов сложил руку горстью и поднес ко рту. — В бар. Бир. Дринк. Вот какой непонятливый! Пойдем!
Он взял за руку упиравшегося американца, повел под навес.
За столиком слышался невнятный картавый говор. Сидели люди в пестрых спортивных костюмах, через плечи — ремешки фотоаппаратов. Томные дамы в очень коротких платьях с сигаретами в зубах. Обветренные широкоплечие парни, бритые и бородатые, с татуировкой под распахнутыми комбинезонами. Дальше — отдельно — такие же смуглые, краснолицые, но в крахмальных воротничках, в светлых чесучовых костюмах.
Фролов подошел к столику с незанятыми плетеными креслами вокруг. Позвенел кронами в кармане — зарплатой, полученной на корабле. Показал на одно из кресел американцу:
— Присаживайся, мистер, выпьем за дружбу народов.
Но негр не садился. Нерешительно стоял у столика. Разговор кругом умолкал. Почти силой Фролов усадил негра в кресло, сам сел рядом.
— Четыре кружечки пивка! — помахал рукой остановившейся невдалеке девушке в крахмальном переднике, с худощавым голубоглазым лицом.
Особа в короткой юбке, с ярко-лиловыми губами встала порывисто из-за соседнего столика, пошла к выходу из бара. Юноша с фотоаппаратом кинулся вслед за ней. У негра был очень несчастный, испуганный вид.
— Неужели из-за нас переполох? — сказал Жуков.
— Нет, тут другое… — Фролов смотрел на вышедшего из-за буфетной стойки, приближавшегося к ним бармена.
— Нот биэ фоо блек, — медленно сказал бармен. — Рашен — иес! — Он ухмыльнулся Фролову. — Нигер — нот![29] — выразительно указал негру на выход.
Негр сидел словно окаменев. Его плоские щеки посерели.
— Ах расисты чертовы! — воскликнул Фролов. Только сейчас заметил, что все кругом смотрят на них. Он был очень взволнован, побагровел до самых белков. — Это мы, похоже, в американскую компанию попали. Ничего, покажем им, как советский человек смотрит на это дело.
Успокоительно он положил ладонь на колено негра. Почувствовал острую жалость, ощутив в этом колене неуемную дрожь. Негр сидел по-прежнему прямо и неподвижно.
Грузный человек в белом кителе медленно встал из-за дальнего столика, надвинул на лоб высокую фуражку, пошел решительно через бар. Он подходил к негру, и тот, как бы против воли, стал медленно приподыматься с кресла.
Офицер выкрикнул что-то повелительное. Негр вежливо ответил, просительно сложив руки, не сводя с офицера глаз.
— Постойте-ка, мистер, — начал было Фролов. Особенно запомнились ему в этот момент синевато-багровые, до блеска выбритые щеки американца, его красная надувшаяся шея, врезавшийся в нее накрахмаленный воротник.
Негр вскинул руки к лицу странно беспомощным, пугливым движением. Но еще быстрее кулак человека в капитанской фуражке опустился на метнувшееся назад лицо.
Американец ударял с привычной быстротой, что-то выкрикивая угрожающее, и негр стоял, опустив руки вдоль тела; после каждого удара откидывалось его залившееся кровью лицо.
— Стой, мистер, так нельзя! — крикнул опомнившийся Фролов. Он вскочил с кресла, удержал покрытую татуировкой руку. Американец что-то пробормотал, замахнулся снова.