Повествование Шлёнкина было вдруг прервано резким возгласом капитана Тихонова:
— Кончай обедать, надвигается ураган!
Бойцы и командиры, сидевшие возле котелков, вскочили. Из-за горизонта к зениту, к помутневшему в месиве песчаной пыли солнцу, быстро поднималась туча. Она поднималась так быстро, что казалось, будто кто-то подталкивает ее снизу. Туча была черной и походила на обугленную степь после прогулявшегося по ней весеннего пала. Рваные края тучи напоминали гигантские лапы сказочного чудовища, которые то сжимались, то вытягивались, как бы в поисках добычи. Вокруг тучи кипели, как вода в котле, синие с белесоватым оттенком небольшие облачка. Ветер стал на короткие промежутки стихать, но после затишья срывался, как бешеный, и дул с такой силой, что в воздух взлетали даже камни. Теперь по степи носились не рыжие мячи, как было полчаса назад, а огромные, похожие на высокие каменные стены, шатры. Когда они, поднявшись с земли, в стремительном беге неслись по простору, мерк белый свет; солнце, не перестававшее гореть густо-оранжевым огнем, скрывалось за этими шатрами, и сумрак покрывал степь.
Тихонов собрал командиров рот и взводов. Правда, и командиров-то было раз-два и обчелся. Надо было, не теряя ни одной минуты, закрыть плащ-палатками оружие, боеприпасы и продовольствие, укрепить палатки, в которых находилась штабная переписка и кое-какое штабное имущество. Уж кто-кто, а он, Тихонов, знал, что коли приходится лихо от сухой пурги, то не приведи бог, если в этакий ветер хлынут с неба потоки воды.
Командиры тотчас же развели подразделения по указанным местам. Но было уже поздно. Разрывая черную тучу, вспыхнула ослепительно-ярким зелено-голубым светом молния и раздался такой удар грома, будто все небо, весь песок и камень, поднятый ветром, с невообразимой тяжестью рухнули на землю. Земля задрожала и заколыхалась, словно этот удар выбил ее из орбиты, и она полетела куда-то в преисподнюю. Люди, ослепленные молнией и оглушенные ударом, упали на землю, сжимаясь и стремясь быть поближе друг к другу.
Егоров шел во главе своей роты, но и он, подчиняясь тому же чувству самосохранения, которое испытывали все бойцы, кинулся на землю. Через несколько секунд он приподнялся, но раздался новый удар грома, еще более оглушающий, и Егоров вновь опустился на траву. Больше он уже подняться не мог: не хватало сил. Теперь вспышки молнии следовали одна за другой, а удары грома слились в протяжный грохот. Молнии блистали совсем близко, над головами, и у каждого было такое ощущение, что чуть приподнимись — и молния ударит прямо в тебя.
Через минуту-другую в грохот, который расстилался по всей степи, вторгнулся заунывный, все нарастающий шум — приближался ливень.
Заслышав этот шум, Филипп понял, что для дела, на которое их послал капитан Тихонов, остаются минуты. Он решил подняться, каких бы усилий ему это ни стоило. Вскочив на ноги, Егоров почувствовал от первой же вспышки молнии мерцание разноцветных радуг в глазах. Протирая глаза пальцами, чтоб скорее освободиться от цветового ослепления, он приказал роте подняться. Но бойцы и без этого приказа, заметив, что он встал, начали вскакивать с земли.
Преодолевая свирепые удары ветра, подавляя в себе страх перед непрекращающимися взблесками молнии и грохотом грома, бойцы бросились на косогор, намереваясь собрать все имущество в кучу. Но неожиданно подоспел капитан Тихонов.
— Отставить! Выгружайте все, что в котлованах, на косогор, иначе затопит водой. В первую очередь взрывчатку, боеприпасы, продукты.
Эти последние слова Тихонов выкрикнул откуда-то со стороны. Его самого уже не было видно. Плотная, как темная материя, непроницаемая, как осенняя ночь, песчаная завеса поглотила его, и он исчез в ней, словно распался на такие же скачущие и вертящиеся песчинки.
А шум ливня все приближался. Дождь бушевал уже за соседними сопками. Прошло еще несколько минут, и ливень передвинулся в падь Ченчальтюй. Вернее, он не передвинулся, а ворвался с необузданной, все сокрушающей силой. На падь Ченчальтюй хлынули с неба такие потоки воды, будто все реки неожиданно переместились с земли на небо и, не удержавшись там, ринулись на поиски своих прежних русл. Потоки воды падали с такой силой, что люди сгибались под их тяжестью. В несколько минут в пади образовалась быстрая, непокорная, похожая на горный водопад, речка. Котлованы также быстро стали наполняться водой, и в некоторых из них всплыли чемоданы, бумаги, тряпки.
Рота Егорова, как и весь батальон, не щадя своих сил, спасала прежде всего то, без чего не могла она существовать тут, возле границы, рядом с японцами, — свое оружие и боеприпасы. Часть ящиков была уже перенесена из котлованов, но там еще оставалось немало патронов, запалов для гранат и весь запас мин. Воды в котлованах было теперь уже столько, что нужно было погрузиться в нее с головой, чтоб вытащить ящик, или мешок, или тюк.