Впрочем, кое-какая мелкая рыбешка проскользнула сквозь ячейки ловчей сети. Среди убитых и захваченных в плен на "Бромии" понтийцев не оказалось их предводителя. Неоптолем бежал на посыльной эпактиде задолго до финальной развязки, бросив на произвол судьбы верных ему людей, до конца выполнявших свой долг.
Узнав об этом, Лукулл с досады крякнул, но, пожалуй, лишь для порядка. Причин для огорчения не так уж много. Да, потери союзников весьма велики, да, злые языки скажут потом, что у Лукулла кораблей было больше. Дураки всегда найдутся. Умные же, прикидывая, сравнивая силы сторон, в восхищении пели хвалебные дифирамбы Луцию Лицинию, навечно оставив в тени истории имя истинного победителя.
Север, Барбат и Лапа уцелели в этой битве, приобретя заслуженное уважение со стороны сулланцев. Погибли многие из их товарищей, но кое-кто выжил. Нашелся Бурос, дравшийся на "Атропе", которую понтийцы смогли отправить на дно. Фракиец отделался небольшими ожогами, нахлебался соленой воды, но в целом был вполне себе жив-здоров и бурно радовался встрече с товарищами. Квинт ликовал вместе со всеми, загнав подальше темные мысли о своей неопределенной дальнейшей судьбе. Сейчас герои-победители, они все еще балансировали на лезвии бритвы в ожидании встречи с Суллой, и никто из них не знал, что готовит завтрашний день.
Торжествовал Лукулл, как и Север, отбросив в сторону заботы, не думая о том, что есть еще на море сила, помимо его собственной. До сих пор величина ее оставалась неведомой.
Увлеченно добивая понтийцев, мало кто из союзников заметил на горизонте пару парусов. Несокрушимый флот Эвпатора прекратил свое существование, кому сейчас есть дело до какой-то там гемиолии с акатом...
— ...здесь, похоже, все, — мрачно бросил Эвдор, из-под ладони рассматривая затянутый черным дымом северный горизонт, — бьюсь об заклад, сват нашего Уголька откинул копыта.
— Не понятно, — буркнул Идай, — не видно ничего.
— Ну почему же. К югу никто не бежит, значит бегут в другие стороны. Победил Лукулл. Уходим. Прокричите Аристиду, у меня чего-то в горле пересохло.
— Куда уходим? — спросил Менесфей.
— К Тенедосу. Там условлена встреча с Эргином. Теперь Единоборец воистину остался один на один с Лукуллом. Погладим, примет ли внезапно-осторожный наш Мономах, сражение.
— Собираешься поучаствовать? — поинтересовался Идай.
— Вот это вряд ли. Думаю, и вы не слишком жаждете подвигов.
— Чего тогда предупреждать Эргина?
— Так будет полезнее для нашего с вами благополучного дальнейшего существования. Ну, хватит языком чесать. По местам!
Глава 15
Всадник осадил коня у Преторианских ворот, едва не затоптав дежурного центуриона, вышедшего ему навстречу с поднятой рукой и ладонью обращенной наружу: "остановись".
— Пароль?
— "Бескорыстный купец!"
— Звучит, как "целомудренная шлюха", — хохотнул один из легионеров-часовых, ткнув локтем в бок товарища.
— Отставить разговоры! — рявкнул центурион, скосив глаза на болтунов, и кивнул всаднику, — проезжай.
Тот толкнул пятками бока коня и тряской рысью въехал в ворота. Лагерь, вмещавший три легиона, был огромен. Ровные ряды выбеленных солнцем палаток, казалось, тянулись до самого горизонта. Неотличимые друг от друга, они создавали иллюзию бесконечности.
Лагерь количеством обитателей и их поведением походил на муравейник. Легионеры в светло-серых рабочих туниках деловито сновали взад-вперед, занимаясь обычными повседневными делами: таскали воду, разжигали очаги для приготовления пищи. Всадник обогнал когорту, вооруженную кирками и лопатами, марширующую в сторону десятинных ворот[103]. Легионеры направлялись на строительство новой дороги из расположенного неподалеку города Делий в Танагру: Сулла не допускал праздности солдат и придумывал для них какую-нибудь стройку, даже когда она была не особенно нужна. Строителей сопровождала центурия охранения в доспехах и с оружием.
103
Десятинные ворота — ворота лагеря, противоположные Преторианским, главным воротам. Название свое получили из-за того, что возле них традиционно располагались палатки десятой когорты.