— Я полагаю, Архелай совершенно уверен, что Митридат примет мои условия.
— Почему? — поинтересовался Лукулл, жадно внимавший рассказу проконсула о случившемся с армией за почти годичное отсутствие легата.
— Он уже начал выводить свои гарнизоны из городов, где они еще оставались, тем самым избавляя нас от ненужных хлопот.
Сулла облачился в тогу, чего с момента высадки в Греции делал не более десяти раз, и потягивал хиосское из позолоченного кубка, возлежа возле стола, заваленного отчетами. Походная обстановка надоела, хотелось ощутить себя в привычной, мирной атмосфере, поэтому доклады подчиненных Луций Корнелий выслушивал не за столом походной канцелярии, а здесь, в заднем отделении претория, своих личных покоях. Раб-массажист стоял за спиной и разминал плечи хозяина прямо через одежду.
Лукулл тоже ничем не напоминал подчиненного, отчитывающегося перед начальником: он пребывал в той же позе, с таким же кубком в руке.
— Значит, война окончена?
— Не думаю, — Сулла жестом отослал массажиста и поманил замершего в темном углу виночерпия, указав на свой почти пустой кубок, — царь вряд ли согласится. Мы загоняем его обратно в Понт. Это неприемлемо для Митридата.
— Почему ты так считаешь, Луций Корнелий?
— Я изучал его. Расспрашивал пленных, из тех, кто обретался поближе к трону. Не такой он человек. Не смирится.
— Не смирится... — медленно, словно взвешивая эти слова на весах судьбы, протянул легат, — значит, война продолжится.
— Да, но теперь уже только весной. Все его войска здесь разбиты, новых морем не перебросить. Испортилась погода, да и мы теперь больше такого не позволим. Твоими стараниями, Луций, ты отлично справился, пью за твое здоровье, — Сулла поднял кубок.
Лукулл с достоинством кивнул и тоже отпил вина.
— Уже увиделся с Марком? — спросил Сулла.
— Мельком. Обнялись и тут же разбежались по делам.
— Успеете еще наговориться. Полагаю, ему не терпится услышать повесть о твоих подвигах из первых уст.
— Как ты оцениваешь его службу?
— Все Лукуллы рядом со мной — в первых рядах по доблести, Марк не исключение. Хоть он и зовется Теренций Варрон, родная кровь говорит сама за себя[121]. Я назначил его квестором в Первом легионе, и он прекрасно справляется со своими обязанностями.
— Приятно слышать. Собственно, я никогда не сомневался в его способностях.
— Твой брат далеко пойдет. Вот увидишь, он станет консулом. Так же, как и ты.
— Для этого надо еще вернуться в Рим и выгнать марианскую шваль поганой метлой.
— Выгоним, не сомневайся. Но прежде надо разобраться с одним делом в Азии.
— Ты сейчас о Фимбрии?
Сулла выпил еще.
— Да, о нем.
— Он предлагал мне союз. Если бы я согласился, мы могли бы захватить Митридата живым.
— К чему мне Митридат? Провести его по улицам Города в цепях во время триумфа, как Югурту?
— Почему нет?
— Если так, мне пришлось бы потратить втрое больше времени на улаживание всех азиатских дел. Как-то решать с Тиграном, который, несомненно, озлобился бы из-за казни своего тестя. Всю эту мелочь, недоцарьков, разводить по разным углам, чтобы не подрались и не путались под ногами. Живой Митридат, конечно же, опять поднимется, но думаю, сейчас его смерть принесла бы хлопот больше, чем выгоды. Если лев будет мертв, кто-то из шакалов непременно постарается занять его место. Митридат предсказуем. Я ему не доверяю и буду за ним пристально следить. Остальные претенденты будут уверять нас в своей дружбе, а при первом же удобном случае пырнут ножом исподтишка.
— Следить можно и за ними.
— А вдруг преемник Митридата со всеми договорится? А Эвпатор — никогда. Слишком всем насолил. К тому же мы поимели бы в союзники человека, которого следует распять. Нет, ты все сделал правильно.
— Да, но что-то решать с Фимбрией все равно придется.
— Несомненно. Об этом мы еще поговорим.
Некоторое время они молчали, потягивая вино, затем Лукулл поинтересовался:
— Какие дальше у тебя планы, Луций Корнелий? Будем стоять здесь до весны?
— Ну, уж нет. Легионам такой период безделья пойдет во вред. Есть для "мулов" дело.
— Какое?
Сулла отставил пустой кубок.
— Отличное вино, не хуже фалернского, — император поднялся с ложа, потер затекший локоть и мотнул головой, указывая виночерпию на выход, — пошел вон.
Раб убрался. Лукулл терпеливо ждал.
121
Марк Теренций Варрон Лукулл — младший брат Луция Лициния, в детстве отданный на усыновление в другую семью.