Но крюк-то всего двадцать миль, один переход легиона форсированным маршем, которым как раз и идет Фимбрия, догоняя царевича. Впрочем, задержкой на один день не ограничились бы. Самое малое — три. Пока бы легат разбирался в местных делах, назначал магистратов...
Что же он, не понимал, что шансы Севера обеспечить преданность или хотя бы нейтралитет Адрамиттиона с таким малым отрядом ничтожны? Да понимал, конечно. Квинт произвел разведку, только и всего. Обычное дело. А все эти "восстановишь власть" — не более чем дополнительная мотивация глупому префекту.
Север усмехнулся. Мотивация... Настоящего солдата не нужно ни в чем убеждать, достаточно отдать приказ. Однако если солдат понимает, что он делает и зачем — совсем другие результаты тогда выходят. Правда, не в этот раз...
Квинт поднял лицо к небу, полному звезд. Отыскал глазами ярко горящую Каникулу, Собачью звезду[32].
"Значит, тебя зовут Весулк... Добрый Волк. Что же это за язык такой? Какое-то смутно знакомое звучание. Придумываю имена на непонятном языке... Лучше лечь спать, пока совсем умом не повредился".
Квинт вздрогнул, ощутив теплое прикосновение к шее. Опять? Со стороны дальнего дозора послышались шаги и голоса:
— Иди, давай, чего оборачиваешься?
Префект поднялся на ноги, накинул через плечо перевязь с мечом. Из темноты вышли два человека и лошадь. Животину, не слишком здоровой наружности, вел в поводу Гиртий, дозорный. При этом он покалывал копьем в спину человека в буром дорожном плаще.
— Иди, иди, сейчас командир разберется, кто таков.
Незнакомец приблизился к Северу и Квинт отшатнулся: словно факел прямо к лицу поднесли.
Это он! Причина того, отчего у Квинта до сих пор дрожат пальцы.
— Вот, по дороге ехал, — сказал Гиртий.
— Из города?
— Оттуда.
— Он один?
— Вроде да. Никакого шороху больше не слыхать.
— Секст! — позвал опциона Север, — подними десять человек и дуй в этот дозор. И смотрите в оба.
— И что они там ночью увидят? — обнаружил знание латыни пришелец.
Слова эти, однако, были сказаны на греческом.
— Дружков твоих, — процедил Квинт.
— Я один, нет у меня никаких дружков, твои люди излишне дерганные. Я им десять раз втолковал...
— На каком языке?
— На котором сейчас говорю.
Стоит один посреди настроенных враждебно вооруженных людей, а ведет себя невозмутимо и даже нагло, словно за его плечами целое войско.
— Они по-гречески не говорят.
— А-а, — протянул пришелец.
— А то, что это римляне, ты не догадался? — спросил Север, — латынь, вижу, знаешь?
Незнакомец усмехнулся и покосился на звезды.
— Темно, поди, разбери вас. Хватаете мирных путешественников посреди ночи. Подумал, разбойные. Ну и говорю: "Денег у меня нет"...
— Ты кто? — прервал его тираду Квинт.
— Человек прохожий.
— Откуда прохожий и куда?
— Твоего ли то ума дело?
— Здесь я буду решать, моего или нет, а ты знай, отвечай.
— Еду из Асса в Фиатиры. К родственнику.
— Чего в Адрамиттионе на ночь не остановился?
— Спешу. Родственник при смерти. Успеть увидеть надо. Глядишь, наследство выгорит, — усмехнулся пришелец.
Квинт пристально смотрел ему прямо в глаза. Лицо жгло, словно префект разговаривал с костром.
"Врешь. Это ты там, в городе, был".
— Как тебя зовут.
— Зачем тебе мое имя, римлянин? Отпусти меня, да и разойдемся, как в море корабли. Я пойду своей дорогой, ты своей.
— Любопытно мне, не ты ли, мил человек, сегодня мне в спину целил?
— Палкой, что-ли? — хохотнул незнакомец.
Костер полыхнул пуще прежнего. Квинт вздрогнул и, потеряв хладнокровие, схватил пришельца за грудки.
— Ты кто такой?!
Незнакомец сделал стремительное движение, которое префект не успел ни увидеть толком, ни, тем более, оценить, и Квинт, кувыркнувшись, впечатался спиной в землю. Гиртий бросился на выручку командиру, пытаясь ударить врага копьем, как дубиной.
— Меня некоторые... — незнакомец вписался в замах солдата и тот, словно бы своей волей, покатился по земле, отдав копье чужаку — ...зовут Автоликом...
Префект перекатом ушел в сторону, вскочил, его меч уже покинул ножны.
— Остановись! — Автолик вытянул руку, раскрытой ладонью вперед, — я не хочу бить вас!
Бить. Не "драться с вами", а "бить вас".
Квинт подчинился, застыл, как истукан. Его ничто не держало, но почему-то двигаться не хотелось, предательская слабость растекалась по рукам и ногам.
32
"Собачья звезда" — Сириус. Название происходит от греческого — "ярко горящий". Римляне называли эту звезду Canicula — "Собачка".