— Копье, господин?
— Только что прошла группа вооруженных людей, — объяснил Тулл с растущим нетерпением. — Если я не дурак, они собираются убить Германика. У меня нет времени идти за помощью, и я не могу стоять в стороне и ничего не делать. У тебя есть проклятое копье или нет?
— У меня… копье. Нет, господин. — Голос ювелира был извиняющимся. — Нож подойдет?
— У меня есть свой собственный, — прорычал Тулл. — Тогда метла. У тебя должен быть одна из них.
Почувствовав, наконец, его срочность, старик поспешил в заднюю часть лавки, вернувшись с хорошо подержанной метлой. Схватив ее, Тулл встал на ее конец и могучим рывком превратил ее в посох. — Иди на главную улицу. Найди солдата — любого солдата — и скажи, что центурион Тулл из Первой когорты Пятого легиона приказывает им идти в лавку виноторговца. Дай им направление. Скажи им, что, если они любят Германика, своего полководца, пусть идут как можно быстрее.
Ювелир содрогнулся перед яростью Тулла. — Что, если я не найду солдат, господин? Что, если меня никто не послушает?
Тулл схватил его за руку. — Это гребаное военное поселение! Легионеры будут в тавернах, гостиницах, лавках. Кричи, если нужно — мне все равно, лишь бы тебе помогли. Ты меня понимаешь?
— Вы делаете мне больно, господин, — морщась, сказал ювелир.
— Если ты не сделаешь, как я говорю, я сделаю намного хуже!
Угроза привела ювелира в чувство. — Найти солдат. Приказ центуриона Тулла. Идите к виноторговцу. Спасите Германика.
— Вот и все. — Тулл отпустил его. — Иди. Иди!
— Но мои запасы, господин, мои драгоценности — их украдут.
— Разве у тебя нет мастеров на заднем дворе? Семья?
— Только моя жена, господин. Рабочие ушли домой.
— Тогда скажи ей, чтобы закрыла лавку, дурак. Двигайся! — Тулл толкнул его. Сам он не мог больше ждать и на цыпочках подошел к двери, сжимая в руках метлу. Беглый взгляд на улицу сквозь снегопад ничего не сказал ему — дальше десяти шагов ничего не было видно. — Как далеко виноторговец? — крикнул он через плечо.
— Двадцать пять шагов или около того, господин, — последовал ответ. — На той же стороне, что и мои владения.
Решив, что его шлем выдаст его, когда он приблизится к врагу, Тулл оставил его. Он сбросил плащ и вышел на улицу, его сердце колотилось так сильно и быстро, как кузнечный молот. То, что он делал, было безумием — к тому времени, когда он прибудет, телохранители Германика вполне могут быть мертвы. Один центурион средних лет с метлой и мечом мог справится с девятью молодыми воинами не больше, чем человек мог остановить восход солнца на востоке.
И все же Тулл не мог оставаться в стороне, если хотел снова поднять голову на публике. Германик был его командиром и видным членом императорской семьи. Что еще более важно, он доверился Туллу, тогда как немногие другие поверили, и с тех пор поднял свою карьеру из бездны. «Я обязан тебе жизнью, Германик» — думал он, крадясь за воинами.
Если смерть была ценой погашения его долга, пусть будет так.
Глава III
В сотне миль к востоку от Ветеры Арминий и его заместитель Мело пробирались по снегу в поселении марсов, их целью был длинный дом вождя. Сумрак окутал деревню; его немного разбавляла золотое сияние их факелов. Пара прибыла с десятком воинов час назад, на закате. От их родины до этих земель было недалеко — территория племен херусков и марсов соприкасалась, — но суровые условия сделали путь более длительным, чем обычно.
— Думаешь, они все будут здесь? — спросил Мело. Среднего телосложения, с длинными каштановыми волосами и типичной бородой, он мог сойти за любого воина дюжины племен. Тем не менее, он был умелым, опасным бойцом и храбрым, как загнанный в угол медведь. Его меч убил больше людей, чем меч Арминия, а это о чем-то говорило. — Это гораздо дальше от земель узипетов, чем от наших, — заявил он. — Никто не любит уезжать далеко от своего очага в это время года.
— Зима — пора пиршеств и блуда, — сказал Арминий, повторяя старое выражение. Мужчина крупного телосложения в самом расцвете сил, с поразительной внешностью и проницательными серыми глазами, у него были черные волосы и торчащая борода того же цвета. В своем плаще из медвежьей шкуры, богато сшитом одеянии, украшенной серебром перевязи и прекрасной спате или длинном римском кавалерийском мече, он во всех отношениях выглядел как вождь. — Но они придут. Мои причины для созыва собрания достаточно веские. Весной Германик снова перейдет реку. Его армия будет такой же большой, как в этом году, или больше. Если мы не хотим, чтобы нас уничтожали по частям, племя за племенем, мы должны составить хорошо продуманный план.