Даже у босоногого тощего мальчишки, пробиравшегося к Туллу, была своя цель. — Не пожалейте монетки, господин — взмолился он.
Обычной реакцией Тулла было бы пройти мимо с проклятием, но впалые, потрескавшиеся щеки и похожие на ветви конечности мальчика вызвали у него сочувствие. «Я становлюсь старым и сентиментальным» — подумал он, роясь в кошельке и вытаскивая не просто медный ас, а серебряный динарий. — Возьми себе чего-нибудь горячего, — приказал он. Солнечный свет играл на монете, когда она вращалась в воздухе. — Купи себе плащ или пару сапог.
Даже когда лицо мальчишки исказилось от восторга — Тысяча благословений вам, господин! — его глаза метнулись влево.
Взгляд Тулла проследил за взглядом мальчика, и он тихо выругался. Прислонившись к витрине лавки, стоял еще один мальчишка. Этот был хорошо откормлен, в три раза больше голодающего перед ним, и его ухмылка показывала, что он видел, что происходит. Как только Тулл уйдет, он заберет монеты себе. Ветвистые Конечности будут бессильны сопротивляться.
Гнев Тулла вспыхнул, и он шагнул вперед, прижав откормленного мальчишку к стене лавки навершием своего витиса, трости из виноградной лозы.
Громкий крик. — Я ничего не сделал, господин!
— Но ты бы это сделал, личинка. Ты собирался украсть у него мои деньги, не так ли? — спросил Тулл, мотнув головой в сторону Ветвистых Конечностей, который смотрел на него глазами размером с тарелку.
— Нет, не я бы…, господин! Я… — Протест мальчишки превратился в приступ боли, когда витис Тулла частично вошел ему в живот.
— Не лги мне. — Суровый взгляд Тулла, привыкший заставлять закаленных солдат отшатываться, впился в мальчишку. Он быстро опустил глаза, и Тулл прошипел ему на ухо — Если кто-нибудь хоть пальцем тронет этого мальчика или возьмет его монеты, я выслежу тебя и твоих подлых дружков, и, клянусь всеми богами, ты пожалеешь о том дне, когда был рожден. Ты понял?
— Да, господин. — Тон мальчишки стал на две ноты выше, чем прежде. — Я не подойду к нему, господин, клянусь жизнью моей матери.
Тулл опустил витис, позволив своей жертве убежать. Мальчик не смел оглянуться.
Тулл подождал, пока он уйдет, и не удивился тому, что Ветвистые Конечности все еще стоял там, в его глазах было преклонение перед героем. — Благодарю, господин. Он мерзкий тип. Он…
Желая сохранить дистанцию, Тулл прервал его — Ни с кем не делись этими деньгами.
— Не буду, господин, и если я когда-нибудь смогу помочь… — Голос Ветвистых Конечностей затих, как и его уверенность. Его плечи поникли.
Зная, что у него добрые намерения, Тулл хлопнул его по плечу и ушел. Таких ежей, как Ветвистые конечности, было так же много, как звезд на небе. Он не мог помочь им всем, да и не хотел, и не было никакого смысла приближаться к одному, иначе у него никогда не будет покоя. Как бы то ни было, его жест означал, что отныне на него будут набрасываться каждый раз когда, он войдет в поселение, потому что Ветвистые Конечности наверняка разболтает о своей неожиданной удаче своим друзьям. А может, и нет, решил Тулл. Чем меньше людей будет знать, тем больше шансов, что мальчик сохранит свои деньги.
Мысли об уличных мальчишках заставили Тулла ощупать свой кошелек, проверяя, не разрезан ли он. Внутри лежало приятное количество монет — признание Германика включало в себя значительное денежное пожертвование. Подстегнутый своим недавним опытом близкой смерти, Тулл был в настроении начать тратить свою награду — но на что, он не был уверен. Его доспехи и снаряжение были отличного качества и не нуждались в замене. Его сапогам до икр было всего два года, и, хотя металлический пояс был изношен, он был привязан к нему. Его отполированный витис был как бы продолжением его правой руки и привел бы его к седобородому старчеству.
Повинуясь импульсу, он зашел в лавку ювелира, чего он никогда не делал раньше, и там осмотрел витрину. Большинство товаров были простыми и недорогими: бронзовые браслеты в виде головы барана, фаллосы и крошечные амулеты-гладии, любимые легионерами, и полированные каменные ожерелья, которые носили их женщины. Безделушки подороже были расположены подальше, поближе к зоркому лавочнику; больше было выставлено в самой лавке. Входить неохота — что он знает о драгоценностях? — Тулл наклонился вперед, чтобы изучить жемчужные серьги, браслет из сердолика и набор серебряных ожерелий. Разочарованный, поскольку он понятия не имел, чего хочет Сирона, и слишком гордый, чтобы спросить, он ушел.