— Ну, это положим. Кто им, интересно, покажет эту плотину! О ней ведь и в городе не каждый знает.
Я сразу и не поняла, о чем они там говорят. Какой мост? Почему взрывать? А потом, как вспомнила, что у нас в городе всего один мост, — догадалась. Значит, они хотят бандитов от города отрезать. Ведь, если моста не будет, им сюда не попасть.
«Ловко, — думаю, — придумали!.. Хоть и мальчишки, а ничего, соображают…»
Подумала так, и вдруг меня за плечо кто-то как схватит. Оглянулась — Вася.
— Ты что? — говорит. — Тебе кто позволил?
Я хоть и не боялась его ни капельки, а все-таки испугалась.
— Я, — говорю, — не зачем-нибудь пришла. Я — просто так, поглядеть.
— А ну, домой сию же минуту!
Рассердился.
— Мне, — говорит, — перед отцом за тебя отвечать!
— Да? — говорю. — А за тебя, интересно, кому отвечать?
— Еще рассусоливать?! Пигалица!.. Марш!!
Ну, я спорить не стала больше, поглядела на него как следует и пошла.
ВЗРЫВ. До угла не успела дойти — как бахнет. В ушах зазвенело. И даже в глазах темно стало.
Оглянулась — все небо черное. И сразу на улице дымом запахло.
Я думаю: «Что это? Откуда?» А потом вспомнила: «Мост!»
Очень мне хотелось на реку побежать, поглядеть, как этот взорванный мост гореть будет. Но не пошла.
«Нет, — думаю. — Надо и правда домой спешить. А то я даже и дверь на замок не закрыла. Да и поздно уж — пора за Ночкой в стадо бежать…»
Подумала так и похолодела.
— Ой, батюшки! Милые мои! Ночка-то! Ночка-то ведь моя — за рекой?!
«Что же мне делать? — думаю. — Миленькие!..» У меня даже слезы из глаз брызнули.
Закричала я тут, как сумасшедшая:
— Ноченька моя! Ночка!
И побежала к реке.
МОСТ ГОРИТ. Я думала, — может, еще проскочить успею.
Да нет, где уж тут проскочишь… Еще издали, за две улицы, слышно было, как трещали в огне сухие сосновые балки.
Люди бежали к реке с баграми. Наверное, не знали, в чем дело. Думали, что пожар.
А на берегу уж весь город собрался. Я еле протискалась.
Все шумят, кричат — радуются, что бандитов обманули. А я стою, как дура, и плачу…
Тут уж и думать нечего было, чтобы на ту сторону пробиться. Из-за дыма да из-за огня даже не видно было, что на той стороне делается.
Вдруг мне послышалось, будто на том берегу теленочек закричал. А потом колокольцы как будто звякнули. Потом слышу: коровы мычат.
А уж в толпе кто-то кричит:
— Стадо идет! Стадо идет! Куда они? Гоните их! Ведь сгорят! Живые сгорят…
А я, хоть и на цыпочки встала и шею вытянула, а никакого стада не вижу. Только дым и огонь вижу, и только слышу все ближе и ближе:
«Му-у-у-у! М-у-у! М-у-у-у!»
Да так жалобно, так печально, что и не хочешь плакать, а заплачешь.
ПЛОТИНА. «Ну — думаю, — пропала моя Ноченька».
И тут я вспомнила о Стахеевской мельнице.
«А что? — думаю. — Попробовать разве?»
Я даже не подумала о том, что Стахеевская мельница далеко, что туда полчаса бежать надо.
«Ничего, — думаю. — Как-нибудь добегу. Через плотину переберусь, корову найду и обратно. Бандиты еще и подойти не успеют».
Но до мельницы мне добежать не пришлось.
Только я из толпы выбралась, не успела на дорогу выйти, вижу — навстречу Вася идет. И с ним еще человек пять комсомольцев.
Вася и рта раскрыть не успел, а уж я ему говорю:
— Не ругайся, Васенька! У нас беда.
— Что такое?
— Ночка у нас на той стороне осталась.
Он побледнел весь. Потом говорит:
— Плевать. Ничего с ней не будет.
Я говорю:
— Как это ничего не будет? А если ее подстрелят?
— Ну и пусть, — говорит, — подстрелят. Не в этом счастье… Беги домой. Сейчас у нас тут стрельба начинается. Бандиты подходят.
Тут я не выдержала и говорю:
— Нет, ты как хочешь, Васька, а я домой не пойду. Я лучше к Стахеевской мельнице побегу.
— Это зачем же? — говорит.
А один комсомолец языком прищелкнул и говорит:
— Опоздала, девочка!
— Как это опоздала?
— Да так. Опоздала трошки. Наши ребята только что побежали плотину взрывать.
ДЯДЯ ФЕДОР. Что же мне делать было? Домой бежать? Нет, не могла я домой бежать — ноги не шли.
На берегу уж никого не осталось, все куда-то попрятались. Только я одна сидела у самой воды и смотрела на тот берег. А мост все еще горел. И вода вокруг него была красная, огненная, блестящая. Пар над водой клубился. Что-то шипело, ломалось, трещало… И мне все чудилось, что на той стороне коровы мычат. А может быть, и не чудилось, может быть, они, и правда, мычали.