Когда дождь перестал и снова выглянуло солнце, Наиль вышел из кабины грузовика. Шофер сказал, что в этой деревне придется задержаться примерно па час, чтобы заправить машину.
— Вы, товарищ старший лейтенант, идите до деревни, — посоветовал он, — тут недалеко трофейная команда помещается. Побудьте у них немного — ребята хорошие. Как только мы вытащим машину и управимся с делами, заедем за вами. Эй, Митрюхин! — крикнул шофер одному из бойцов, стоящих в кузове. — Проводи товарища старшего лейтенанта и мигом обратно.
Боец в плащ-палатке проворно перемахнул через борт машины, и они пошли в деревню. Идти было трудно, вязли ноги. Зато в воздухе после дождя разливался сладкий лесной аромат. Кругом стояла тишина, даже не слышно было уханья дальних орудий. Хорошо бы после проливного дождя посидеть у жарко пылающего костра. Но беспокойное сердце корреспондента торопило Наиля вперед. До сих пор о работе трофейной команды газета не дала ни одной заметки.
В бывшем колхозном дворе под навесами лежали горы трофейного оружия. У ворот, накинув поверх шинели плащ-палатку, стоял часовой. Наиль спросил, где можно найти командира. Часовой показал головой в глубину двора Около вытащенного из-под навеса миномета, ствол которого смотрел в ясное небо, на корточках си дел офицер в старомодных очках и что-то соскребал со ствола перочинным ножом.
— Никак, наш командир опять американца нашел! — покачав головой, строго сказал боец, стоявший неподалеку от часового.
Наиль не понял его.
— Какого американца? — переспросил он.
Боец откинул назад мокрый капюшон и тем же строгим голосом сказал:
— Известно, какие американцы бывают! Капиталистические! Не понимаете? Пройдите до младшего лейтенанта, он вам все пояснит.
Наиль прошел в глубь двора. Младший лейтенант, полный кавалер Славы, увидев, что к нему идет старший офицер, встал и выпрямился. Поздоровавшись по-военному, представились.
Младший лейтенант обрадовался редкому гостю и пригласил его к себе.
— Что такое говорит часовой про американцев? — поинтересовался Наиль.
Открытое лицо младшего лейтенанта вдруг стало сумрачным. Быстро повернув голову, он взглянул на ясное небо, — Наиль поймал его взгляд, — потом нагнулся и показал перочинным ножом на очищенное клеймо на стволе миномета.
— Смотрите: миномет-то американского производства!
— Эго, наверно, довоенный? — Наиль прочел клеймо на английском языке, — Финны до войны получали оружие из Соединенных Штатов.
— Я тоже гак думал, но… — младший лейтенант постучал перочинным ножом по клейму, — посмотрите дату — тысяча девятьсот сорок четвертый год. На многих стволах клейма спилены напильником или залиты, а вот на этом только закрашено краской. Даже скрыть не очень-то постарались.
Оба помолчали. Младший лейтенант снова вскинул голову к небу, будто ожидая воздушного налета.
— Как же это получается, товарищ старший лейтенант? Выходит, наши союзники действуют на два фронта? Вон сколько отобрал я их, — сказал он, показывая на груду разного оружия. — Вы спросите: для чего? Для наглядности… — И, не выдержав спокойного тона, вдруг заговорил с гневом: — Мало того, что они тянули с открытием второго фронта, дав возможность Гитлеру бросить все свои дивизии на нас, так еще исподтишка помогают нашим врагам оружием. Я вовсе не думаю, что это оружие попало в руки финнов случайно! Это не случайность. Это, по-моему, самое циничное предательство и нож нам в спину! — Овладев собой, младший лейтенант заговорил более спокойным тоном: —Может быть, я ошибаюсь. Но я не хочу, чтобы вновь падали бомбы на головы моих учеников. Я пятнадцать лет учил детей. Из них вышли врачи, инженеры, лесоводы, учителя. Все они были заняты мирным трудом, но почти все погибли под фашистскими бомбами. А больше всего погибло ребят, — гитлеровцы бомбили нашу деревню в первый же день войны. Тогда я, учитель, взял винтовку и пошел простым солдатом… Говорят, время все заставляет забыть, но я, пока жив, не забуду своих убитых и искалеченных учеников. Есть в мире вещи, никогда не забываемые!..
Эта случайная встреча и рассказ учителя взволновали Наиля. Он уже думал о короткой газетной информации. Ночью, укладываясь спать уже в другом подразделении, под открытым небом, и глядя на ясный небосвод, Наиль глубоко задумался. Все отчетливее и отчетливее вырисовывалась перед глазами мрачная тень американского тяжелого миномета с направленным в безоблачное небо жерлом, словно стремящимся проглотить его. Постепенно жерло увеличивалось и становилось чудовищным. Теперь-то Наилю были понятны и злость бойца, когда он говорил об американцах, и тревога учителя. Он подумал о Хаджар, об Акбулатове, трагедию которого ему рассказала Мунира. И, сжав кулаки, пробормотал: «Неужели после такой войны найдутся мерзавцы, которые захотят снова потопить человечество в крови! Нет, народы не допустят новой бойни. Слишком свежи раны, нанесенные и еще наносимые этой войной. Народам нужен мир».