Хотелось иногда – поймите это.
Берлин… и Вена… никогда – Париж…
Сначала все… Опять, опять сначала!
Безумье… Не слезая с лошадей…
Всю жизнь… И мы устали.
Лакей
(громовым голосом).
Ну, а мы?..
9. Герцог, Мармон, Фламбо.
Герцог и Мармон
(оборачиваясь и видя его стоящим в глубине со скрещенными руками).
Кто там? Кто это?
Лакей.
Ну, а мы, скажите,
Мы, темные, мы маленькие люди,
Что подставляли смело наши груди,
Что шли вперед послушною толпой,
От голода, от холода страдая,
Ни герцогств, ни чинов не ожидая,
В покорности великой и слепой?
Мы шли вперед, шли безустанно, смело,
Терпели голод, мерзли не дрожа…
Труба нам пела, песнь ее звенела,
Единственной поддержкою служа.
И звук ее вперед нас звал с собою,
И шли мы, шли, измучены борьбою,
Семнадцать лет в дороге, на войне
Два пуда мы таскали на спине…
И только провиант наш весил мало,
А то его и вовсе не бывало!
Мы шли вперед, шли бодро, день за днем:
Из Австрии в Испанию пешком…
Мы задыхались в тропиках, а в стужу
Лохмотья открывали грудь наружу…
Бывало, лишь нарядный офицер
Кричит нам громко, мчась во весь карьер:
«Уж близок враг! В поход, в поход!» Едва ли
Крыло воронье съесть мы успевали
Иль, намешавши конской крови в снег,
Доесть ее – и снова в путь и в бег!
Герцог
(сжимая руками ручки кресел, подавшись вперед, с горящими глазами).
О, наконец!..
Лакей.
Когда мы уступали
Усталости и ночью засыпали,
Нас даже пули не страшили так,
Как мысль – проснуться завтра… людоедом.
Герцог
(все ближе наклоняясь, пожирая этого человека глазами).
О, наконец…
Лакей.
Нам сон служил обедом,
Мы шли вперед и бились – натощак!
Герцог
(преображенный от радости).
О, наконец один из них со мною!..
Лакей.
Мы шли вперед могучею волною,
Смывая все, что было на пути.
За четырех был должен каждый драться,
Должны мы были бодро улыбаться
И все вперед идти, идти, идти…
Толпа людей голодных, полуголых,
Худых, уставших, черных и веселых…
Мы не устали, может быть, тогда?..
Мы не устали, а?..
Мармон (смущенный).
Конечно, да.
Лакей.
И ничего-то мы не добивались,
Но верными лишь мы ему остались!
Мармон (к герцогу).
Но кто же этот странный ваш лакей?..
Лакей
(становясь во фронт).
Я – гренадер и отставной сержант.
Жан-Пьер Фламбо, по прозвищу Фламбар, –
Отец – бретонец, пикардийка – мать, –
Вступает в полк четырнадцати лет.
В шестом году второго Жерминаля
Крестины происходят в Маренго.
Через шесть лет – капральские нашивки,
Сержанта чин и радостные слезы.
В июле, в 1809-м,
В Шенбрунне – здесь. Да, гвардия тогда
Шенбрунн и Сан-Суси ведь занимала…
Итак – итог: на службе у Его
Величества всего шестнадцать лет.
Кампаний всех шестнадцать, а сражений –
При Аустерлице, Эйлау, Соммо-Сьерре,
При Эслинге, Ваграме, при Смоленске,
И проч., и проч., и проч. В сраженьи тридцать
Два раза отличился… ранен был
Неоднократно. Наконец, сражался
Не за чины и деньги – а за славу!
Мармон (герцогу).
Так долго слушать вы его хотите?..
Герцог.
О нет, не так… а стоя.
Мармон.
Принц, однако…
Герцог.
В великой книге славной Эпопеи
Заглавных букв составили вы ряд,
Невольно каждый привлекая взгляд!
Но маленькие буквы – вот они,
Их тысячи, и вы бы не могли
Без армии смиренной их составить
Блестящую истории страницу. (К Фламбо).
Ах, добрый мой Фламбо, подумай только,
Что я тебя уж целый месяц вижу,
И ты меня своим надзором бесишь!
Фламбо (улыбаясь).
О нет, друг с другом больше мы знакомы.
Герцог.
Как?..
Фламбо
(приближая свою добрую, большую голову).