Голоса (вдали).
Вперед…
Герцог.
О Слава, ты!
Голоса.
Клади заряд…
(Невидимые барабаны бьют выступление).
Герцог.
Я слышу смех…Они, мои французы!..
Голоса
(эпически смеясь).
Ха-ха!..
Герцог.
Я счастлив, я безумно рад!..
Победа, я твои разрушил узы…
Пой, пой, ликуй! Пусть слышу я вдали
Прекрасный гимн моей родной земли…
(Голоса запевают сказочную «Марсельезу»).
О Слава!.. Ты, богиня золотая…
(Солнце взошло, тучи полны золота и пурпура. Небо похоже на Великую Армию).
Как все горит и искрится, блистая…
Голоса.
Пли!..
Герцог.
Значит, я сражаюсь наконец
В рядах твоих героев, о отец…
(В шуме удаляющейся битвы слышна, совсем издали, между барабанным боем, резкая, металлическая команда).
В колонны!.. Стройся!..
(В бреду, выхватывая саблю).
Вот сраженья пламя…
Пой звонче, флейта! Развевайся, знамя!..
Штыки вперед!..
(Фанфары его видения удаляются и пропадают в последних порывах ветра; вдруг раздается настоящая фанфара, и резким контрастом с французскими пылкими мотивами, как бы пробуждая к действительности, раздается мягкий танцевальный австрийский марш Шуберта).
Но что там вижу я?..
Австрийцы… А, вперед, вперед, друзья!..
Врезайтесь в них могучею волною –
Мы победим… Вперед, вперед за мною!..
(Высоко подняв саблю, врезается в первые ряды показывающегося на дороге полка – австрийского).
Офицер
(бросаясь к нему и останавливая его).
Что с вами, принц?.. Ведь это же ваш полк…
Герцог
(очнувшись, с ужасом).
Мой полк… О Боже!..
(Озирается. Солнце встало. Все имеет спокойный вид. Из груды мертвых остался один Фламбо. Герцог – посреди улыбающейся розовой равнины. Белые солдаты дефилируют перед ним. Он понимает все. Рука его, поднятая, чтобы стрелять, медленно опускается. Сабля принимает надлежащую позицию, и, как автомат, герцог начинает командовать машинально голосом австрийского полковника).
Стой!.. во фронт!.. равняйся!..
(Команда удаляется, повторяемая офицерами. Начинаются маневры. Занавес падает).
АКТ ШЕСТОЙ
Несколько времени спустя, в Шенбрунне.
Комната герцога Рейхштадтского, мрачная и пышная. В глубине высокая дверь, черная с золотом, выходящая в маленький «фарфоровый салон». Направо окно. Налево гобелен, за которым скрывается маленькая дверь. Меблировка такая, как и в наши дни: кресла черного дерева с золотом, столы, консоли, ширмы и налой. Лихорадочный беспорядок комнаты больного. Мех, книги, склянки, чашки, апельсины; везде, повсюду огромные букеты фиалок. На первом плане, налево, узкая походная кровать. У изголовья, посреди низкого стола, тоже заставленного лекарствами, цветами, небольшая бронзовая статуэтка Наполеона I.
1. Герцог, эрцгерцогиня, доктор, генерал Гартманн.
(При поднятии занавеса герцог сидит на краю постели. Он страшно изменился, его лицо похудело; белокурые волосы, которые давно не подстригали, падают слишком длинными прядями. Он весь дрожит и печально кутается в большой плащ, служащий ему халатом; на шее у него в три ряда обвязан галстук из мягкого батиста. Под плащом у него белые рейтузы; жилета нет, его исхудалое тело теряется в складках рубашки, прозрачные руки потеряны совсем в плиссированных манжетах. Он пристально смотрит вперед. В углу комнаты доктор и генерал Гартманн, старый служака, состоящий при герцоге, тихо разговаривают стоя. Дверь в глубину приотворяется, таинственно пропуская желтый и дрожащий свет. Проскальзывающая в нее эрцгерцогиня оглядывается, как бы для того, чтобы увериться, все ли там готово, и бесшумно затворяет дверь за собой. Она бледна, как смерть, под своими кружевами. Она тихо обменивается несколькими словами с доктором и генералом, которые удрученно покачивают головами, глядя на герцога; она приближается к нему так, что он этого не замечает, и тихонько берет его за руку. Он вздрагивает и с удивлением узнает ее).