Таэсса Нарда недоверчиво скривила губы. Эситея подошла к ней вплотную и еле слышно спросила.
- Вы передадите мое письмо господину Нарде? Это важно. Больше ни о чем я вас не прошу.
- Если ваш супруг в городе, ему все равно не удастся миновать наших воинов и покинуть Меары, - прямолинейно заявил Астайнар Эр"Солеад.
Обе меотийки посмотрели друг другу в глаза. Помимо основных выходов из города, старательно охраняемых пришельцами, существовало множество вспомогательных. С использованием деревьев, глухих стен домов, упирающихся в городскую стену, подкопов под стенами и так далее. А уж через кладбище города мастер-каменщик мог уйти с легкостью.
- Пишите письмо. Я передам с доверенным слугой, - тихо сказала Таэсса Нарда, не отводя взгляда от фибулы с черепом, скрепляющей ворот лилового плаща дикеофоры. Эситея кивнула и подошла к столику с письменными приборами.
Через час Зоил Нарда вернулся в свой дом. А еще через час он, поговорив с Астайнаром, попрощался с домочадцами, быстро собрался и отправился вместе с дартанаями загород. Когда всадники скрылись из глаз, Эситея еще раз тяжело вздохнула. Дартанаи, естественно, не стали рассказывать мастеру подробности защитных укреплений. Нарде предстоит все узнать на месте. И назад, в город, его воины, конечно же, не отпустят, хотя он этого так и не понял. Они не могут допустить того, что он хоть кому-нибудь, хоть своей жене, проболтается. А после того, что Астайнар только что видел, у начальника гарнизона Нового города никакого доверия к Зоилу Нарде и его жене нет.
Но почему, хотя она, дикеофора, действует только ради общей пользы, у нее так тягостно на душе, как будто она предает и тех и этих? Предупреждение дикеофоре? Или личная, малодушная слабость? Опыта понять, как обычно, не хватает.
- Госпожа Таэсса, не думаю, что ваш супруг скоро вернется.
- Так это был арест? - повышая голос, нервно уточнила госпожа Нарда, пронзая взглядом девушку в лиловом плаще. - И я, поверив вам, сама отдала мужа этим чудовищам?
- Ничего плохого с мастером не случится, - устало ответила Эситея, - проживет несколько месяцев без своих павлинов и дорогого чая.
Таэсса Нарда плотно сжала губы и не ответила на прощальные слова покидавшей дом дикеофоры города.
Знакомое тявканье остановило Эситею на улице спустя несколько дней. Девушка повернулась на звук. Из-за каменного ограждения выглядывала розовая лысоватая собачья морда.
- Мармал? Что-нибудь случилось?
Пес утвердительно тявкнул и, склонив голову набок, посмотрел на дикеофору. Вид у него был расстроенный.
- Идти за тобой?
Мармал еле слышно взвизгнул, через секунду развернулся и потрусил вперед по темному проулку. Девушка, встревоженная поведением пса, последовала за ним. Они быстро миновали несколько проулков, переходя из тени в свет под яркое весеннее солнце и обратно в тень, под навесы, созданные плетями винограда, или плюща, перекинувшимися с балкончика на балкончик. Несколько кошек внимательно проследили за девушкой с собакой, сидя на верху широких каменных оград садиков и палисадников. Ближе к окраине города из-за оград предупреждающе прозвучало глухое рычание сторожевых псов. Умный Мармал даже ни разу не ответил на агрессивное предупреждение своих сородичей. Внезапно перескочил через угол невысокого каменного забора, потом еще через один, и девушка, следовавшая за своим четырехлапым проводником, неожиданно оказалась прямо у городской стены. Мармал оглянулся на спутницу, и в следующую секунду поднырнул под каменную кладку в довольно широкий лаз, заросший вьюнками, цветущими огромными фиолетовыми цветами. Полная самых дурных предчувствий, дикеофора выбралась за ним из города. Пес остановился. Эситея оглянулась и на несколько секунд замерла в ужасе. Совсем недалеко, под отвесным склоном горы, лежал, нелепо раскинувшись, охотник Нуза. Она только через несколько секунд узнала хорошо ей знакомого охотника, таким он был исхудавшим, изможденным. Перед девушкой в лиловом плаще дикеофоры расступились несколько горожан.
- Надо же, а ведь какой опытный был, - сказал один из них хрипловатым, надтреснутым голосом, всколыхнувшим в памяти Эситеи какое-то смутное воспоминание. Она опустилась на колени, закрыла мертвому глаза. Левая рука странно истощенного охотника была судорожно стиснута в кулак. Дикеофора, повинуясь неожиданному порыву, погладила пальцы мертвой руки, осторожно разжимая кулак. И ей в ладонь выскользнула резная пуговица с изображением степного демона Азеала. Хорошо знакомый амулетик. Ручная работа.
- Да, Колбасник, твоя правда. Сверзился со скалы насмерть, несмотря на весь свой опыт. Опасное занятие, по горам лазить, как ни говори. К тому же и болел он, видать. Смотри, какой тощий, - сказал над головой стоящей на коленях Эситеи еще один горожанин.
"Нет, не сверзился, - с отчаянием подумала дикеофора. - Вателл лично убрал опасного свидетеля".
Она встала, сделала несколько шагов к городу, внезапно почувствовала на себе пристальный взгляд и обернулась. Незнакомый ей горожанин быстро отвел взгляд. И Эситея вспомнила, где она слышала хрипловатый голос Колбасника. В подземной пещере, в которой Вателл формировал баржи с конями для продажи степнякам, вот где.
Должна ли она начинать бояться за свою жизнь, или плащ дикеофоры остановит убийцу?
Горожане осторожно переложили труп охотника на носилки и понесли его к домику, где тот жил. Потом они доставят покойника на кладбище, взяв себе за труд все, что найдут в доме погибшего.
Эситея, в мрачных размышлениях, следовала за похоронной процессией. Был ли Нуза убит за то, что помогал ей в тот день, когда Вателл нашел разбившуюся дикеофору в каменной россыпи и сообразил, что она его выследила? Или Вателл убил Нузу просто за то, что охотник все время болтался под горами и слишком много знал? Многие сейчас замечали, что паводок в этом году оказался феноменально низким, горожане еще боялись подумать о последствиях, но время прозрения уже было недалеко.
Лысый пес Нузы держался недалеко от дикеофоры.
- Пойдем со мной, - тихо сказала девушка, подхватывая теплую животину на руки. - Будешь моим теперь?
Пес утвердительно взвизгнул, глядя ей в глаза, и пошевелил длинным носом. Голодный, наверное. У Эситеи выступили слезы на глазах. Этому существу она сможет полностью доверять, в отличие от людей.
Мармал действительно поселился у городской дикеофоры, залезал к ней в дом через маленький лаз для кошек. И никто из горожан не догадывался, что Эситея позволяла собаке даже спать в своей постели. Ей было легче оттого, что ночью рядом мирно сопит живое и преданное существо.
- Странно, что пес погибшего охотника все время ходит рядом с вами, вы не находите? - сосед аптекарь внимательно разглядывал слегка щетинившегося Мармала. Эситея напряглась.
- Я ведь закрыла его погибшему хозяину глаза и провожала похоронную процессию. Все участники взяли себе что-нибудь из имущества охотника Нузы. Мне достался пес. И что здесь странного?
- Ничего странного тогда, вы правы. Я как-то не подумал.
А Эситея внезапно подумала, что ее корыстный и недобросовестный сосед постоянно, если вспомнить, встречается с ней в самых неожиданных местах города. Вот и сейчас он встретился с дикеофорой неподалеку от городской больницы для бедных. Вот что, спрашивается, он тут забыл?
Больницу для бедных горожане Меар старались по возможности обходить стороной. Средства для своего существования эта обитель скорби получала от городского управления. И был еще один источник денежного вспомоществования. Многие жители Меар, не особенно привязанные к своим старым родственникам, нанимали для ухода за ними бедных жителей города. Этим и ограничивались. Никогда не помогали в уходе за стариками, и притворялись, что все в порядке. Но когда престарелые родители, наконец, переходили в другой мир, в душе их детей внезапно пробуждалось что-то живое и болезненное. И вот тогда, неожиданно для самих себя страдая, они старались хоть что-то сделать, чтобы заглушить муки совести. А именно, жертвовали в больницу для бедных крупные суммы денег. И таких пожертвований было немало. Бедные болящие города Меар могли бы неплохо существовать и даже иногда выздоравливать, если бы они реально получали эти средства.