Внезапно в ее возбужденном сознании возник правильный ответ. Как это она раньше не поняла?! Кейстен. Ронтар Кейстен. По собственной воле он никогда бы не совершил настолько подлого поступка. Он дартанай. Поэтому Герейна и привезла Кейстена в Меары. В город рядом с разрушенным храмом. Туда, где смог совершить даже самый жуткий ритуал практикующий черный маг. На той стороне Литтавы пусть и поддающегося чужому влиянию, но все же нормального дартаная обработать не удалось. Он даже был готов совсем бросить свою невесту. А здесь, на этом берегу...
Эситея вспомнила мрачного, совсем на себя не похожего человека, садившегося на паром только накануне. Свойства его личности подверглись явному изменению. Заметит ли это Элессин? Поймет ли правильно? Не как горе из-за предательства невесты, а как взлом личностной целостности? Успеет ли вмешаться?
- Ронтара Кейстена нужно срочно изолировать от его величества. Если еще не поздно.
- Кейстена? - удивился Шемарад. - Он никогда не пойдет на такое гнусное предательство.
- Я передам ваше предупреждение, госпожа дикеофора, - с легким поклоном резко сказал Леждин, - передам сразу же, как только доберусь до сигнальной башни Меар.
Шемарад замолк. Он тоже был среди воинов, не сумевших помешать проведению ритуала по оживлению мумии Вателла.
- Но сначала мне нужно добраться до нашей башни, - все так же резко продолжил градоначальник. - В городе бунт. Мне необходима ваша помощь, господа воины, для уничтожения предателей. Эситея...
- Я отправлюсь в степь одна. Любого другого, кроме дикеофоры, кочевники убьют без долгих размышлений.
- Эситея, вас тоже убьют, - безнадежно сказал Леждин. - Или вы раньше погибнете. Вы отправитесь по Дангаве? Но ведь ее течение изменено.
- Скоро восстановится, - бодро вмешался Шемарад. - Хорошая мысль. Сход лавины должен был вернуть плиту на место. Насколько я понял, и вправду вернул.
- Отпустите поводья, Пелей, - тихо попросила Эситея. - Я не могу, не могу поступить иначе. Если вы правы, то меня и в городе убьют. Рано или поздно. Те звери в человеческом облике иначе поступить не могут. Но среди кочевников существуют определенные нравственные законы. Не так уж мое решение и самоубийственно. Отпустите, - она буквально взмолилась, глядя в черные глаза, в которых боль смешалась с тревогой. - Я, кажется, умру просто от неизвестности, если вы не отпустите.
Леждин молча разжал пальцы, и Эситея, не оборачиваясь, пустила коня в галоп по выгоревшей, рыжей траве. Она скакала, забыв о судьбе Меар, думая уже только о предстоящей встрече с кочевниками. О том, что придется все же потратить время и постирать плащ дикеофоры, чтобы произвести нужное впечатление. Поглощенная своими мыслями, она не сразу заметила, что скачет не одна.
- Я отправляюсь с тобой, - решительно сказал догнавший ее Шемарад.
- Напрасно. Вас-то точно убьют.
- Неважно, - сурово ответил дартанай. - Я был послан королем, охранять Астайнара, и не выполнил поручения.
Они добрались до склона Джаюрнара уже в сумерках, добрались до того места, откуда, из расщелины в свое время выпала Эситея, указав таким необычным способом самый короткий подгорный путь к Дангаве. Из пещеры до сих пор свисали канаты.
- Интересно, женщина, как ты собиралась искать лодку? - мрачно поинтересовался воин, зажигая факелы в пещере.
- А вы ее далеко спрятали? - искренне удивилась дикеофора, оглядывая деревянный помост и каменные плиты, прислоненные к стенам. - Да я бы и на доске поплыла, верите?
Она опустилась на край помоста, за которым плескалась вода вышедшей из обычных берегов реки. Следовало постирать плащ. Дикеофора сначала аккуратно сложила все содержимое карманов в сторонке, сняла плащ. Вид у Эситеи был такой, что она порадовалась полумраку пещеры. Верхнее платье она оставила у ворот Нового города, нижнее платье там же распорола по боковым швам, чтобы не мешало скакать на лошади. Примостившись на краю помоста, дикеофора принялась полоскать плащ. И кровь и глина легко отмывались холодной водой. Летний вариант плаща дикеофоры особых мучений при стирке не доставлял.
- Вот лодка, - ее спутник потянул за веревку, но вдруг поскользнулся. Неловко попытался удержаться на помосте, упал, покатился. И сверху на него упала одна из каменных плит, прислоненных к стене пещеры.
- Не судьба, - прошептал он, когда подбежавшая Эситея с трудом подняла край плиты и освободила его окровавленную ногу. - Придется тебе плыть одной. С покалеченной ногой я буду обузой.
- Кость не повреждена, - устало сказала дикеофора. - Но сильное кровотечение. Опять кровь, - она вздохнула, усилием воли беря себя в руки. - Сейчас остановлю. И как же вы теперь?
- Обо мне не беспокойся, - мрачно ответил Шемарад. - Отсюда можно подавать сигналы в крепость. Наши мне помогут.
Эситея не стала возражать. Ее спутник молчал, пока она неловко забиралась в лодку, отталкивалась шестом от помоста и от стен пещеры, пока, наконец, течение реки не подхватило плоскодонку и не вынесло ее сразу на середину.
- Удачи тебе! - донеслось издали пожелание дартаная.
После недавних изменений в течении реки, вода еще не успокоилась. Бурлили, закручивались мелкие водовороты, разбивались в мелкие брызги о сталагмиты и витые колонны. Факел на носу лодки шипел в мелких водных брызгах, почти угасал, потом снова вспыхивал. Абсолютный подгорный мрак и полнейшая тишина окружали маленькую лодочку со вцепившейся в борта Эситеей. Скорость течения Дангавы все возрастала, дикеофора могла только надеяться, что плоскодонка не перевернется. Шестом она пользоваться не умела, и больше не пыталась. Она не чувствовала ни ссадин, ни синяков, ни сырости плаща, накинутого на плечи. Все ощущения поглощала тревога за Астина. Сколько так продолжалось, сказать было невозможно, время, казалось, остановилось. Но, наконец, впереди забрезжил дневной свет. Стремительно вырвавшаяся из-под горы Дангава успокоилась под синим небом среди высоких тростников. Эситея провела под горой короткую летнюю ночь.
Отвесные склоны Джаюрнара, бывшие непреодолимой преградой между Степью и Меотией, постепенно оставались позади. Течение реки медленно влекло плоскодонку вперед, в тростнике что-то шуршало, плескалось, какие-то степные птицы издавали резкие звуки. Плащ быстро высох под горячим солнцем, Эситея с радостью его надела, прикрыв свое изодранное платье, и поудобнее устроилась на корме, понимая, что уже ничего изменить не может. Оставалось только набраться терпения и ждать дальнейшего развития событий.
И она дождалась.
Несколько молодых степняков попросту встали в воде обмелевшей реки цепью, перегородив путь легкой лодочке. Совсем молодые парни, еще не успевшие создать семью и потому не ушедшие в гибельный поход. Эситея, бегло оглядев юных кочевников, выделила главного из них по налобной кожаной тесьме, расшитой красными нитками.
- Я дикеофора. Мне нужно к вождям, - четко проговаривая слова на полузабытом языке Степи, сказала она.
Темные глаза молодого парня сощурились.
"А что мне за это будет?" - безошибочно поняла его взгляд Эситея и качнула головой в знак того, что готова отплатить за услугу. Кочевник вцепился в борта лодки, дикеофора незаметно вложила в смуглые пальцы один из золотых браслетов, придерживавших длинные рукава ее нижнего платья. Астайнар, естественно, не мог допустить, чтобы его жена ходила по городу неизвестно в чем одетая. Поэтому Эситея на утро после свадьбы нашла возле своей кровати золотые браслеты для серого, под цвет ее глаз, расшитого золотыми цветочными узорами платья. Это было только вчера.
- Невесте. На счастье, - тихо сказала дикеофора. После чего ее лодочку дотащили до настила и даже помогли выбраться на берег.
Глава восемнадцатая
Впереди, вдоль русла Дангавы, насколько видит глаз, раскинулись пестрые шатры кочевников. Степные реки высыхали, трава желтела, и люди жались к неотвратимо мелеющим потокам. Но никто не ставил свой шатер, где попало. Строгая иерархия сохранялась даже и в такую жестокую засуху, как в этом году. Чем знатнее был кочевник, тем выше по течению стоял его шатер.