Людмила Фетисова
Орнамент тишины
Глава 1
Под шум самолётов я совершала, наверное, самую большую ошибку в жизни — возвращалась. Крошечные машинки с оранжевыми проблесковыми маячками вели за собой гиганты-самолёты. Около крыла совещались о чём-то мужчины в жилетах. Мы готовились к взлёту. Начинался дождь. Не могу поверить, что решила остаться. И не просто остаться, а вернуться в холодный, маленький город, где я выросла.
Пассажиры толкались в проходах, ища глазами своё место. Пробка росла, а сумки никак не хотели вмещаться на полках. Всё как обычно. Впереди инструкция, пристёгнутые ремни, поднятые спинки кресел и взлёт. Проём иллюминатора я не закрывала, раз уж повезло увидеть столицу на прощание. В хаосе огней горящих и отражённых промелькнули свинцовые, мокрые улицы и пропали. Утонули в тяжёлых, густых тучах. Салон, предчувствуя долгий перелёт, погрузился в сон. Так, конечно, лучше, но мне не повезло заснуть сразу. Я ворочалась, зажигала и гасила экран телефона, смотрела в окно. Под нами Арктической пустыней легли бескрайние, снежные облака. Над нами — купол серого неба. Серость заползала внутрь, уплотнялась между рядами кресел, стояла в проходе, отступая от одних только жёлтых лиц, освещённых предупреждением держать ремни застёгнутыми. Все разговоры — шёпотом, фильмы — в наушниках. Восемь часов пути — без малого бесконечность.
До семнадцати лет я мечтала только об одном — улететь. Мне не нравились холод, унылые северные пейзажи, неулыбчивые люди. То есть, почти всё. Я знала, что за цепочкой тайги, взявшей нашу дыру в окружение, есть другие города, большие и шумные. В них здания с колоннами, широкие улицы, стекло и бетон, трамваи… И терпеливо ждала. Когда опускались промозглые туманы, скрывая обледеневшие дворы, становилось тяжело. Тогда я ставила на повтор «Город — сказка» и говорила сама себе: "Ничего, скоро ты отсюда уедешь". И уехала. Глупая, верила, что это и есть счастье, а не его причина, которая к тому же ничего не обещает.
В тот день, когда фотографировала на телефон оставшуюся внизу тайгу, мечта, казалось, сбылась. "Никогда сюда не вернусь." — думала я, глядя на выбеленные первыми заморозками деревья и, конечно же, ошибалась. Север полетел со мной: его песни и тишина, богатство и сдержанность. Неотступно он ехал следом из города в город, и я прекратила бессмысленное бегство, остановившись в самом большом и самом шумном из них. Я не одна вырвалась из провинциального плена, нас было двое. Мы любили взаимно так естественно, как назвали друг друга однажды мужем и женой. Прошли все условности с ЗАГСом и паспортами так, как проходят плановый визит стоматолога. Но любовь — чувство ненадёжное. Нас связывало что-то большее: мы были вместе, потому что находили друг в друге память о доме, по которому тосковали. Нет, нас не тянуло вернуться, так грустить можно только на расстоянии, мы оба понимали это. Но всё же, в конце октября, в разгар осенней вязкой слякоти подступала мысль: «А ведь там сейчас снег».
Первые колючие снежинки прилетают ещё в сентябре, вместе с холодным северным ветром. Вперемежку с дождём и солнцем они появлялись, чтобы исчезнуть. Напомнить, что зима близко. Но снег октября иной. Кыстык хаар — мягкие комья, падающие во тьме с небес, и вместе с ними приходит тишина, такая плотная, что ни единым звуком не порвётся её полотно до самой весны. И чем громче звук, тем явственнее чувствуешь — внизу под ним одна тишина, как топь.
Самолёт сел, но почему-то прямо в городе и катится по улице, название которой не могу припомнить, хотя хорошо её знаю. Ничего не понимая я смотрела в иллюминатор. Этот дом слева, коричневый, с единственной в городе эстакадой… когда-то давно в нём жил мой муж. У второго подъезда он когда-то подарил мне славного, косматого ежа в будёновке, с оптимистично вздёрнутым чёрным носом. Как же я могла всё это забыть. Но самолёт двигается дальше, мимо. "Стойте!" — кричу я. Мне необходимо сойти, там хранятся мои воспоминания. Я попыталась подняться и проснулась. Ровно гудели двигатели, за стеклом было всё так же темно, только небо стало глубокого сапфирового цвета. Ночь готовится стать утром. В призрачном, сонном гуле теперь я единственная кто не спал.
В голове обрывки вчерашнего дня, и вечер, как итог, под проведённой единственным словом «мобилизован» чертой. Мрачная площадь, дрожь от холода или нервов, поцелуй у автобуса. После кофе из дурацкого "Вкусно и точка", плохо закрытая крышка, обожжённая до красноты кожа. Всё это я зашифровала в СМС: "За меня не беспокойся, всё хорошо." — а ещё — одиночество и страх. И в ответ: "У меня тоже. Люблю.". Ни одной подсказки, как читать эти символы и что они значат на самом деле. Сидя на лавке, я представила себе пальцы, которые набирали сообщение, пройдясь по непривычным кнопкам. Закрыла глаза. Как они думают, что чувствуют, что видят перед собой? Ответа не было.