Ороро точно не низший тэйвер - цвет кожи серый, а не глиняный, и не высший - форма крыльев другая. Кто-то из средних, но там кланов двадцать, если не больше, один шмак их разберет, вроде по узорам на лице их можно отличить, но Ингрэм этой наукой не владел, да и узоры на лицо Ороро только начали проступать.
А еще он знал, что из-за своего стремительного роста молодые тэйверы бывают очень неустойчивы, вспыльчивы. Они изменяются слишком быстро, а Ороро, судя по всему, как раз вступает в это опасное время - перехода из ребенка в подростка.
- Ты знаешь, что означает работа в команде? - спросил Ингрэм внушительным воспитательным тоном, который применял обычно для увещевания детей. - Каждый делает то, что у него получается лучше всего, ради общего дела.
- Я понимаю, - накуксился тэйверенок. Его хвост смущенно коснулся лодыжки Ингрэма, и тот, поначалу не поняв, что это, чуть не подпрыгнул от неожиданности. - Я не хочу оставаться здесь... один.
Он неуверенно посмотрел на Ингрэма, поджав губы.
"Тэйвер, который боится оставаться один, - мысленно поразился Ингрэм, прикладывая усилия, чтобы не расхохотаться. Ороро впился в него страшно серьезным взглядом, и темно-серые щеки его темнели все больше. - Великий потомок могучего народа боится... пх, только не смеяться, только не смеяться..."
Он старательно закашлялся.
- Я отлично ловлю рыбу, - почему-то уточнил тэйверенок. - Вот увидишь. Тебе лучше самому остаться здесь прибраться.
- Почему мне кажется, что ты просто не знаешь, что нужно делать? - фыркнул Ингрэм, окончательно расправившись со смехом.
- Я знаю! - рассердился Ороро. - Просто это... Ну, ты же сказал, что командная работа - это когда каждый делает то, что у него получается лучше!
- Шмак с тобой, идем, - пробормотал Ингрэм, понимая, что заставить тэйвера признаться в том, что он что-то не знает, так же трудно, как перебороть его упрямство.
Он не удивился, обнаружив, что тэйверенок о рыбалке имеет точно такое же представление, как об уборке. Ороро с трудно скрываемым изумлением наблюдал за тем, как Ингрэм ставил сети. Смотрел во все глаза, как тот, сняв сапоги и закатав штанины, полез в воду и, стравливая потихоньку старую сеть с маленькими ячейками, найденную в пыльном чулане, зашагал вброд. Место было хорошо знакомое, рыба здесь всегда попадалась мелкая, как семечки, зато ее было много. Ингрэм на пробу подергал старую длинную рогатину, которую еще в незапамятные времена поставил брат для метки. Ловлей сетью обычно занимался именно он, пока Ингрэм на берегу баловался удочкой.
Ингрэм выбрался на берег, сорвал несколько пучков росшей там мыльной травы, в зарослях прутовницы наломал хороших прутьев - для будущих корзин, а для удилища удочки выбрал ветку росшей тут же серой бушки, из которой получались лучшие заготовки для работы по дереву. Обстругал ножом, подозвал таращившегося на него Ороро и принялся показывать и объяснять, что к чему. Затем поискал возле сгнившего бревна, служившего некогда сиденьем, красных червей и показал, как насаживать их на изогнутый крючок. Нетерпеливо переминаясь с ножки на ножку, Ороро восхищенно заглядывал ему в лицо, а потом - сосредоточенно сопел, послушно занимаясь ловлей на удочку.
Все же может быть милым, подумал Ингрэм, когда не корчит из себя всесильного потомка великого народа.
Всесильный потомок восторженно и совершенно несолидно взвизгнул, когда леса задергалась и натянулась.
- Что делать? Что мне делать?! - запаниковал он. Пришлось идти на выручку, а потом Ороро долго еще не хотел опускать свою добычу в общую корзину.
Обратно шли, нагруженные рыбой и прутьями. По дороге тэйверенок, взбудораженный рыбалкой, разговорился, и Ингрэм узнал, что он предпочитает морскую рыбу "с красным мясом, но шипастая большезубка все равно самая вкусная, хоть и черная", ягоды и грибы сгодятся, когда больше нечего есть, "но лучше и вкуснее всего - мясо", заявил Ороро, с тоской провожая взглядом улепетывающего упитанного фурфика.
- Может, поставим ловушку? - спросил он. - Одной рыбой не насытишься.
- Позже, сейчас еды у нас достаточно. Завтра я схожу в деревню, куплю продукты, а потом покажу тебе, как делать лепешки.
- Лепешки?
- Ты не знаешь, что это?
Тэйверенок что-то проворчал и скуксился.
- Ладно, идем, - пряча улыбку, предложил Ингрэм. Не ровен час, еще вызовет гнев тэйвера. - Помоги с рыбой, раз она тебе больше нравится.
Ороро старательно тащил корзину. Ингрэм, переставляя снова заболевшую ногу, нес охапку прутьев и изредка останавливался, чтобы собрать замеченные грибы.
Оставив добычу во дворе, они вошли в дом. Ороро тут же растянулся у очага, стеная, как же он устал. Ингрэм разжег огонь из оставшегося хвороста и вышел во двор. Набрал несколько ведер воды из родника позади дома, наполнил большой котел, подвешенный над очагом, распахнул все окна и двери - проветрить жилище. Заметил любопытные взгляды тэйверенка. Хмыкнул, засучил рукава. Пока вода в котле нагревалась, поправил ступеньки на крыльце и разрубил на дрова трухлявый забор. Вытащил из сарайчика большую старую лохань и ведра. Налил в лохань горячую воду из котла над очагом, добавил холодной, окунул руку - горячо. Он набрал еще два ведра холодной воды, поставил у лохани, положил рядом на деревянную дощечку пучки примятой мыльной травы и старую мочалку.
- Эй, Ороро! - крикнул он. Бусинки-глаза тут же исчезли за окошком. - Иди сюда!
Тэйверенок подполз с явной опаской.
- Хочешь помыться? - кивнул Ингрэм на лохань с водой.
- Да, - сдержанно ответил Ороро. - Славно, что ты об этом подумал.
Он неловко, но без смущения выпутался из одолженной одежды, встал голым и вопросительно склонил голову набок. Несмотря на тонкокостность, Ороро не выглядел задохликом, каким казался на первый взгляд. Его руки и ноги были крепкими, тело подтянутым и сильным - видимо, за прошедший месяц он прилежно продолжал заниматься своими тэйверскими уроками и упражнениями, насколько был способен. Кожа его лоснилась, шершаво переливалась, словно крупинки серой соли играли на солнце. Ороро сосредоточенно распутывал длинную косу.