Меглисия тоже не хотела довольствоваться тем, что имеет. Как только она получила доказательства того, что Шурво ещё большая мразь, чем кажется на первый взгляд… Она согласилась поучаствовать в спектакле.
Бойня среди рабов… Когда кто-то из марионеток начинал стремиться к независимости от мерзкого эльфа, то сразу же начинались проблемы. Офлея должна была убить часть рабов, чтобы ошейник сидел поплотнее на шеях кукол. Но вот не задача, рабыне поручили разобраться с другими гадами.
Немногие лояльные Шурво смертные понесли убытки, у самого тёмного эльфа проблема с деньгами. Монеты, полученные с продажи складов, он уже вложил в свои новые планы, которые оказались подрублены на корню. А возвращать банку отозванный платёж придётся в любом случае. Плюс недавнее пари, убытки из-за покупки ледяного великана… И ведь ничего вытряхнуть с должников уже не получится. Тот же Брул мёртв, Унарел избит и зализывает раны, у остальных тоже забирать просто нечего.
К тому же госпожа Киране не только договорилась с Гильдией о рамках противостояния, но и выделила существенные суммы на покупку новой арены. Конечно, Шурво может забиться в угол и отказаться от продажи своих ценных бумаг, пойти на дно из принципа… Но как бы, другие держатели акций уже согласились на сделки, как та же Меглисия. Да и сам Шурво не упёртый гном, он скользкий и боязливый тип без принципов, у которого пусть и самая большая доля, но далеко не решающая в данной ситуации. Он прогнётся и пойдёт на встречу, чтобы сохранить хоть что-то. Затем снова затихнет, будет вынашивать план мести, снова вылезет и снова будет раздавлен.
А что Лансемалион Бальмуар? Ну, госпожа Киране теперь смотрит на него совсем иначе. Да и та первая беседа выдалась несколько… излишне эмоциональной. Всё же брата она не очень любила, так что в каком-то смысле прибывший в Орта Миос этириданос попал под горячую руку.
Но, разумеется, аристократ не стал обижаться. Он подождал, занялся своими делами, показал, что из себя представляет, даже вон какую строптивую дикарку обкатал, чего сделать сама Киране, вне зависимости от причин, не смогла. И финальным актом спектакля осталось преподнести арену Шурво в дар для своей коллеги из рода Нар’Авид.
Подло? Нет, своего слова Ланс не давал, никаких обещаний не нарушил. Просто деловой подход. Имелись ли альтернативы? Как уже сказано, да, они имелись. Но аристократ предпочёл сжечь змеиное гнездо, а не жить в нём.
Глава 20
Не прошло и двух недель, а Декар Шурво уже оказался под ногами Ланса. Буквально. Трибуну немного переделали, теперь она стала иметь несколько уровней. В центре, на самом верху сидели непосредственно владельцы крупных пакетов ценных бумаг, а также особые гости, например спонсоры. Иногда приглашали посидеть и доверенных лиц, вроде этириданосов, которые уже давно сотрудничают с владельцами.
Официально Ланс должен был сидеть в самом низу, рядом с другими кателиями, но, учитывая его особый вклад, госпожа Киране сделала исключение. Впрочем, на центральные места аристократа всё ещё пускали лишь по личному приглашению, при наличии свободных мест. Хотя эти свободные места имелись почти всегда. Конечно, видеть там кателия несколько странно, однако, с другой стороны, на арене выступали два весьма популярных среди зрителя этиамария. Так что даже самые злые языки не спешили болтать об удаче или взятках.
— Вам не очень нравиться новый дизайн трибуны? — спросил господин Рериос, являющийся представителем госпожи Киране: всё же деловая и занятая наследница рода Нар’Авид сама редко появлялась на арене.
— О, нет, я просто задумался, — честно ответил Ланс. — А что касается нового дизайна… Знаете, я не большой фанат такого явного разделения смертных по статусу, однако так куда лучше, чем было до этого. У Шурво все сидели на одном уровне, только вот воздух пропитывался лицемерием насквозь. Лучше уж так.
— Это верно. Таким образом кателиев хотя бы не будут слишком часто делать марионетками. Вон сидят сами себе, отдалённо от всех, общаются, ругаются. Тот, кто будет лучше, станет алетисом. Тогда начнётся второй раунд, снова среди примерно равных. И никакой лариос не будет спускаться, чтобы придавить слабейших. Такой подход не только повысит ценность нашей арены, но и просто поможет настоящим талантам занять достойное место.
— Поэтому даже дети самых влиятельных родов в Эдеме никогда не живут в роскоши. Каждый день тренировки, учёба и труд… их с первых лет заставляют делать всё, чтобы укрепить позиции семьи в тотальной конкуренции. Только вот прямо уж честными противостояния не назовёшь. Подняться от кателия даже до алетиса весьма трудно. Лариосом возможно станет кто-то из потомков. Если, конечно, в запасе нет хотя бы пару веков времени. Но даже так… одна ошибка и тебя просто уберут из уравнения.
— О равной конкуренции речи, конечно, идти не может. Но дело тут не в справедливости. Просто ну никак ты не уравняешь простого смертного человека и чистокровного драконоида. Один и до ста не доживёт, а второй живёт и набирается опыта десятками веков. Грустная действительность, которая остаётся неизменным. Равенства в мире нет, и не будет, никогда. Но может оно и не нужно?
— Может. Всё же несмотря на все минусы Эдема… Все подчиняются одним и тем же правилам. Никто их не меняет под себя. Так что в каком-то смысле это даже справедливо. Я слышал о мирах, где коррупция в высших кругах является нормой. Вы можете представить себе, чтобы Гильдия взяла взятку и построила себе дворец?
— Нет, не могу.
— Я тоже. Всё ради блага Эдема. Конечно, место суровое, огромное перенаселение, тотальная конкуренция, дефицит ресурсов… Всё это рождает борьбу, при чём кровавую. Смертные заказывают убийц, используют яды, просто устраивают разбойные нападения на конкурентов. И всё же разве во главе городов стоят слабаки или бездарности? Нет, каждый из них умелый управленец и стратег. Города благодаря им развиваются, проблемы решаются, даже в, прямо скажем, небогатом Саросе дороги всегда ровные, без ям, некоторые ещё и с обогревом.
— Вы очень много знаете об Эдеме, господин Бальмуар. И всё так верно подмечаете, — любопытно заметил Уларинар Рериос и задумчиво замолчал.
Ведь в конечном итоге социальные лифты действительно работают. Но всё же несмотря на перенаселение, в городах всё равно так мало смертных, которые готовы честно трудиться. Многие предпочитают сетовать на судьбу, некоторые упрямятся и отказываются устраиваться на «несвободные» работы.
На десять кателиев, дай Этий, найдётся один, который стабильно вкалывает и движется вперёд. И вскоре он становится алетисом, потому что Эдем всегда заинтересован в успехах добропорядочных гражданах, всегда таким помогает чем может. На таких смертных и держится творение Этия. И даже Гильдия всегда ищет перспективные кадры. Время идёт, великие умирают, замену им приходиться искать годами, а затем готовить десятилетиями.
Кроме того, однажды Саросом даже правил раб. Вернее, не совсем раб. Бывший финансовый советник после смерти хозяина управлял городом долгих пять лет. Он действительно технически считался рабом, только монет у него имелось больше, чем будет у Ланса, при распродаже его имущества, не считая уникальных артефактов.
Однако советник оставался рабом при хозяине. Ему так было удобнее, он ничего не хотел менять, да и зачем? Таких называют атреями, рабами которые могут быть свободными, но не хотят. К ним же относят и граждан, которые влезли в долги и решили продать себя на время. В конечном итоге, советник в итоге выкупил себя, сразу прыгнув до алетиса, а ещё через пять лет стал лариосом.
Правда правил он только пять лет, затем Гильдия нашла более подходящего кандидата. А сам бывший раб до сих пор помогает с финансами. Правда теперь платит за всё сам, а не кормится из казны Сароса. С учётом его трат… весьма серьёзный удар по кошельку. Будучи рабом, он очень сильно экономил. При этом что свободным, что атреем, жил советник также, а отличия остались существовать только на бумаге.