– Кухонный мужик! Тебе бы только посуду бить. Разносчик грязи! У тебя есть сын?
– Истинное благословление неба. Один сын, почти мужчина – утешение старости моей!
– Бадмеш[4]!..
– Нет, небеснорожденная, он честный!
– А кто занял деньги у ростовщика Макхума Дасса и дал лживые обещания?
– Но деньги были нужны заплатить долг.
– Он проиграл – и солгал!
– Нет, клянусь, небеснорожденная, он обещал, что вернет Макхуму Дассу эту сумму с процентами! А иначе Макхум Дасс не одолжил бы денег!
– И теперь Макхум Дасс угрожает тюрьмой?
– Это так, небеснорожденная. Стыда у ростовщика нет, совести нет.
– А потому ты, собака, решил предать сагиба, соль которого ешь, – с твоими лживыми улыбками и льстивыми словами! – украл у меня деньги! Чтобы заплатить долг твоего сына, рожденного в хлеву!
– Я, небеснорожденная? Я у тебя украл? Да пусть меня побьют!
– Тебя и так побьют. Что еще хуже – и тебя, и твоего сына! Поищите у него в кушаке, Том Трайп! Я видела, куда он спрятал деньги!
В пояс дворецкого сунулись пальцы, привычные к обыскам. Не прошло и полминуты, как Том Трайп предъявил банкноту в тысячу рупий. Поверил он в кражу или нет, но план разгадал и рассмеялся.
– На оборотной стороне стоит мое имя? – спросила Ясмини.
Том Трайп предъявил подпись, и влажное лицо Чаму сделалось серым, как зола.
– А на веранде сидит эмиссар сагиб! – Ясмини уставилась на Чаму сердитым голубым глазами. – Ради репутации англичан он покажет слугам, которые воруют у гостей иностранцев, что так не поступают!
– Что же мне делать? – заплакал Чаму. – Что делать?
– В тюрьме, – с расстановкой произнесла Ясмини, – ты не сможешь шпионить за мной и докладывать, о чем я говорю!
– Небеснорожденная, я нем! Возьми деньги назад, и я онемею навсегда, никогда не услышу и не увижу ни тебя, ни этого сагиба!
Но не так легко было заставить Ясмини отказаться от ее намерения.
– Возьмите у него отпечатки пальцев, Том Трайп, и пусть он напишет свое имя!
Дрожащего Чаму отвели в комнату, где на столе стояла чернильница, и пристально следили, как он оставляет отпечаток своего большого пальца и ставит подпись. Затем Ясмини произнесла:
– Возьми эти деньги и заплати долг своего сына. И пусть Макхум Дасс даст расписку, чтобы не вздумал потребовать долг вторично!
Чаму, лишившийся дара речи от облегчения, сомнения и негодования, спрятал банкноту в кушаке и попытался выразить благодарность.
– Убирайся!
Том Трайп сделал знак Троттерсу, пес подошел и улегся, явно раздосадованный, а Чаму отступил назад, прижав руки ко лбу и непрерывно кланяясь.
– А теперь, ваша милость?
– Возьмите этого всеядного зверя и возвращайтесь во дворец!
– Ваша милость, это может стоить мне жизни!
– Скажите магарадже, что побеседовали с неким Ганга Сингхом, который сообщил, что принцесса находится в доме у эмиссара!
– Но это неправда!
– А пусть-ка эмиссар сагиб это отрицает! Идите!
– Но, мисс…
– Делайте, как вам приказано, Том Трайп! Когда я стану магарани Сиалпура, вы будете получать двойное жалованье, и вам дадут десяток лошадей, танцовщиц и титул багабура, и вы будете иметь столько бренди, сколько сможете выпить. Сипаи у нас будут носить современную форму, и вы будете их муштровать, пока они не свалятся замертво. Обещаю вам. Идите!
Кивком головы выразив свою беспомощность перед капризами женщины, Том Трайп вышел черным ходом, сопровождаемый на почтительном расстоянии своим «всеядным зверем».
Тогда принцесса направилась через зал к покрытому подушками подоконнику окна, за которым эмиссар сидел наедине с миссис Блейн, пытаясь дергать за те потайные нити, на существование которых нет ни намека в Синих Книгах, публикующих сведения обо всех лицах, имеющих отношение к правительственным кругам.
Глава 3