Видимо, Нацу был из тех людей, которые радовались, когда жизнь не стояла на месте.
— Почему? — удивилась Люси. — Я поняла: это не демон. Вот сенсор его и не почуял.
Нацу кивнул:
— Видишь шрамы на его лице?
— Угу.
— Их выжгло стило. — Он похлопал по ремню. — Ты интересовалась, что происходит, когда ставят знаки на обыкновенных людях — не Сумеречных охотниках. Один-единственный знак убивает — а если их много и они достаточно мощные? Что, если пометить такими знаками совершенно обыкновенного человека, не имеющего никакого отношения к Сумеречным охотникам? Смотри. — Нацу пнул подбородок трупа. — Для обычных людей руны жутко болезненны. Невыносимые страдания сводят меченых людей с ума. Меченый становится жестоким, безумным убийцей. Они спят и едят лишь по приказу и в итоге быстро умирают. Руны — очень могущественное оружие, с помощью которого можно творить не только добро, но и зло. Отреченные олицетворяют зло.
Люси слушала с ужасом.
— Кто же станет так себя мучить?
— Никто. Их обращают против воли — маги или кто-то еще из нежити. Отреченные подчиняются тому, кто их пометил. Такие существа в состоянии выполнять простые приказы. Только представь — эдакая армия рабов. — Нацу перешагнул через труп Отреченного и обернулся на Люси через плечо: — Я иду обратно в квартиру.
— Но там же пусто.
— А если он пришел не один? — сказал юноша чуть ли не с надеждой в голосе. — Жди здесь.
— Не советую, — громко произнес знакомый голос. — Где один, там и другие.
Нацу почти достиг второго этажа. Он резко повернулся и посмотрел вниз. Люси сразу же узнала этот голос. Ошибиться было невозможно.
— Мадам Брандиш?
Женщина с достоинством кивнула. Она стояла на пороге собственной квартиры, задрапированная в полотнище из багряного шелка. На запястьях и шее красовались золотые цепочки, черные с проседью волосы, делавшие ее похожей на барсука, были уложены в пучок.
— Остальные? Кого вы имели в виду? — уточнила Люси.
— Остальные Отреченные, — неожиданно радостным тоном отозвалась Брандиш. Она оглядела вестибюль. — Я смотрю, вы постарались на славу. А убирать за собой и не думали. Как обычно.
— Вы ведь примитивная, — удивился Нацу.
— Как наблюдательно, — съязвила Брандиш, сверкнув глазами. — Ох, и намучился же с тобой Конклав.
Удивление на лице Нацу плавно сменилось злобой.
— Выходит, зная о Конклаве и о том, что в доме находится Отреченный, вы не сообщили им? Само существование Отреченных — уже преступление против Завета!
— Ни Конклаву, ни Завету я ничем не обязана, — процедила мадам. Ее нью-йоркский выговор исчез, уступив место сильному неведомому акценту.
— Нацу, прекрати! — Люси обернулась к соседке. — Если вы в курсе о Конклаве и Отреченных, может, подскажете, что случилось с мамой?
Брандиш покачала головой, звякая серьгами. На лице женщины отразилась жалость.
— Искренне советую: забудь о Лейле. Ее больше нет.
Пол под ногами Люси опасно покачнулся.
— Она мертва?
— Нет, — осторожно промолвила Брандиш. — Я уверена, что Лейла жива. Пока.
— Тогда ее надо найти! — выпалила Люси. Пол перестал качаться. Нацу слегка приобнял ее за локоть, но Люси ничего не замечала. — Поймите! Я должна найти ее до того, как…
Брандиш выставила перед собой руку:
— Дела Сумеречных охотников меня не касаются.
— Но мама вам не чужая! Вы были соседями… — начала Люси.
— Это официальное расследование Конклава, — вступил Нацу. — Я могу вернуться сюда с кем-нибудь из Безмолвных Братьев.
Брандиш обернулась на дверь своей квартиры, затем на Нацу и Люси.
— Ладно, заходите. Расскажу, что знаю. — Она шагнула к двери, потом остановилась и сердито посмотрела на молодых людей. — Но если хоть единой душе станет известно о моей помощи, то на следующий день вы проснетесь со змеями вместо волос и лишней парой рук.
— А по-моему, с лишней парой рук очень удобно, особенно в бою, — отозвался Нацу.
— Не совсем, если они растут из… — тут мадам ядовито улыбнулась, — шеи.
— Ух ты! — тихо вырвалось у Нацу.
— Вот именно, Нацу Эвклиф. — Брандиш с достоинством переступила порог квартиры. Ее просторное одеяние развевалось сзади, как флаг.
Люси уставилась на спутника:
— Эвклиф?
— Да. Это моя фамилия, — ошарашенно пробормотал Нацу. — Не нравится мне такая осведомленность.
Брандиш зажгла в квартире свет. Густой аромат благовоний, хлынувший из открытой двери, смешивался с тяжелым запахом крови.
— Давай все-таки попробуем с ней поговорить. Что мы теряем? — прошептала Люси.
— Когда немного разберешься в нашем мире, таких вопросов задавать не будешь, — заметил Нацу.
========== Дверь в пяти измерениях ==========
В общих чертах планировка жилища мадам Брандиш напомнила Люси их собственную квартиру. Но здесь все помещения использовались совершенно иначе. В прихожей царил густой чад благовоний; повсюду виднелись занавески, сделанные из шнуров с бусинами, и астрологические плакаты: один с зодиакальными созвездиями, другой с китайскими магическими символами, а на третьем была изображена ладонь с подписанными названиями линий и с латинским словами сверху: «In Manibus Fortuna» — судьба, или удача, в твоих руках. На стене рядом с входной дверью висели узкие полки с книгами.
Сквозь одну из плетеных занавесок просунулась голова мадам Брандиш.
— Увлекаешься хиромантией? — спросила она, перехватив взгляд Люси. — Или просто любопытно?
— Ни то, ни другое, — ответила Люси. — Вы действительно предсказываете судьбу?
— Моя мама была настоящая прорицательница. Она читала будущее по руке или по чайной заварке на дне чашки. Я кое-чему у нее научилась. — Мадам перевела взгляд на Нацу. — Кстати, о чае… не желаете, молодой человек?
— Что? — встрепенулся Нацу. Видимо, он не слышал вопроса.
— Чаю не желаете? Он прекрасно влияет на пищеварение и помогает сосредоточиться. Замечательный напиток.
— Я буду чай, — откликнулась Люси. Последний раз она ела неизвестно когда. Казалось, с тех пор, как Люси проснулась, она существует лишь на адреналине.
— Хорошо, — смиренно произнес Нацу. — Только не «Эрл Грей», — добавил он, сморщив нос. — Не выношу бергамот.
Мадам Брандиш с громким смешком исчезла за занавеской. Плетеные шнуры закачались.
Люси выразительно посмотрела на Нацу:
— Не любишь бергамот?
Молодой человек задумчиво рассматривал книги на полках.
— Да, а что?
— Среди моих ровесников ни один парень не знает, что такое бергамот, а уж что он входит состав чая «Эрл Грей», и подавно.
— Да, я не такой, как остальные парни, — гордо ответил Нацу. — А кроме того, — добавил он, снимая книгу с полки, — в Институте нас в обязательном порядке знакомят с целебными свойствами растений.
— А я-то думала, вы проходите только что-нибудь вроде «Краткого курса мясника» и «Искусства отсечения головы для начинающих».
Нацу перевернул страницу:
— Очень смешно, Хари.
Люси оторвала взгляд от плаката по хиромантии:
— Не смей меня так называть.
Нацу удивленно посмотрел на нее:
— Почему? Это же твоя фамилия.
Перед мысленным взором Люси возник Жерар. Он так растерянно глядел ей вслед, когда Люси выбегала из кофейни… Глаза защипало, и она снова отвернулась к плакату:
— Не важно.
— Ясно, — проговорил Нацу. По его голосу Люси сразу догадалась, что он понял гораздо больше, чем ей хотелось бы. — Это она примитивных впечатлить старается: понаставила всякой муры, — презрительно заметил молодой человек. — Ни одного серьезной книги.
— Ну конечно, другие виды магии — мура! Не то, чем занимаешься ты! — вспылила Люси.
— Пойми наконец! — раздраженно ответил Нацу. — Люди не владеют волшебством. Именно этим они и отличаются от других существ. Колдовать могут лишь ведьмы и маги, потому что они потомки демонов.
Люси задумалась:
— Но я видела, как ты используешь магию. Взять хотя бы заколдованное оружие…