— Это хорошая карта?
— Не всегда. Самые ужасные поступки люди совершают во имя любви, — заметила мадам Брандиш, сверкнув глазами. — Туз Чаш — очень сильная карта. Что ты чувствуешь?
— Чувствую, что ее нарисовала мама. — Люси бросила карту на стол. — Я права?
Брандиш кивнула с довольным видом:
— Она сделала колоду мне в подарок.
— Сейчас можно говорить все что угодно. — Нацу поднялся и холодно посмотрел на Брандиш. — Вы хорошо знали Лейлу Харт?
— Нацу, не надо…
Брандиш откинулась на спинку кресла и прижала веер карт к широкой груди:
— Мы с Лейлой без лишних слов прекрасно понимали, что из себя представляет каждая из нас. Иногда она оказывала мне небольшие услуги — к примеру, нарисовала эту колоду. А я, в свою очередь, могла рассказать Лейле очередную сплетню, которую обсуждала нежить. Лейла там кое-кем интересовалась, и я держала ее в курсе новостей.
— И кем же? — спросил Нацу с непроницаемым выражением лица.
— Джудо.
Люси резко выпрямилась в кресле:
— Но…
— Значит, вы понимали, кто такая Лейла. Ну, и кто она такая? — спросил Нацу.
— Лейла никого из себя не строила, — ответила Брандиш. — Но раньше она была, как и ты, Сумеречным охотником. Членом Конклава.
— Нет… — выдохнула Люси.
Брандиш печально, почти ласково посмотрела на нее:
— Да. И жила она именно здесь не случайно, а потому что…
— Потому, что это убежище, — перебил Брандиш Нацу. — Ваша приемная мать числилась в Надзоре. Она создала скрытое от посторонних глаз, защищенное пространство — идеальное место, чтобы прятать беглых преступников. Вот чем вы тут занимаетесь, нежить укрываете!
— Я так и знала, что ты назовешь их преступниками, — отозвалась Брандиш. — Помнишь основной постулат Завета?
— Dura lex sed lex, — тут же ответил Нацу. — Закон суров, но это закон.
— Иногда закон слишком суров. Члены Конклава при первой возможности разлучили бы меня с матерью. Неужели я позволю им сделать то же самое с другими?
— А вы филантроп! — съязвил Нацу. — Наверное, рассчитываете, что я поверю, будто нежить не отваливает вам за труды?
Брандиш широко улыбнулась: во рту сверкнули золотые коронки.
— Не всем повезло родиться такими красавчиками, как ты. Вот мы и крутимся…
Ее лесть не тронула Нацу.
— Я должен сообщить о вас Конклаву.
— Нет! — Люси вскочила на ноги. — Ты обещал!
— Я ничего не обещал, — отрезал Нацу. Он подошел к стене и рывком отодвинул в сторону одну из бархатных штор. — По-твоему, что это такое?
— Дверь, — ответила Люси.
Между двумя эркерами зачем-то была врезана дверь. Она, естественно, никуда не вела — иначе дверной проем виднелся бы снаружи здания. Люси заметила, что дверное полотно сделано из полированного металла, блестевшего сильнее, чем латунь, и очень тяжелого на вид. Ручка двери по форме напоминала глаз.
— Помолчи! — раздраженно выпалил Нацу. — Ты что, не видишь? Это портал!
— Точнее, дверь, сделанная в пяти измерениях, — вступила Брандиш, положив карты на столик. — Они не делятся прямыми линиями на равные части. Границы полны скрытых изгибов, складок, трещин и углов. Человеку, непосвященному в основы теории измерений, наверное, трудно понять… Другими словами, пройдя через дверь, можно попасть куда пожелаешь.
— Это потайной ход, — пояснил Нацу. — Вот почему Лейла жила именно здесь. Чтобы в случае малейшей опасности иметь возможность сбежать.
— Так почему же она… — Люси замолкла на полуслове. — Из-за меня! — с ужасом догадалась она. — В ту ночь мама не хотела убегать одна. И поэтому осталась!
— Не вини себя, — сказал Нацу.
Люси почувствовала, что из глаз вот-вот хлынут слезы. Она протиснулась мимо Нацу и встала возле двери:
— Я хочу знать, куда собиралась уйти мама. — Люси сжала ручку двери. — Мне интересно…
— Люси, стой! — Нацу метнулся к ней.
Ручка неожиданно пришла в движение, и дверь открылась вовнутрь. Брандиш с криком вскочила с кресла, но было уже поздно. В следующее мгновение Люси швырнуло вперед, и она стала проваливаться в пустоту.
========== Излюбленное оружие ==========
Люси была так удивлена, что даже не завизжала.
Падать сквозь пустоту оказалось очень неприятно: сердце стучало чуть ли не в горле, желудок растекся, как вода. Она раскинула руки в стороны, пытаясь хоть за что-нибудь ухватиться. Только бы замедлить падение!
Вдруг Люси почувствовала под пальцами ветки деревьев. С оторванными листьями в кулаках она больно ударилась бедром и плечом об утрамбованную землю.
В этот момент прямо на нее сверху упал кто-то еще. Люси выплюнула чужие волосы, забившиеся в рот, и попыталась высвободиться из-под навалившейся туши.
– Ай! Ты пихнула меня локтем! – послышался возле уха обиженный голос Нацу.
– Не надо было падать сверху.
Он приподнялся на руках и беззлобно посмотрел на Люси сверху вниз. За его головой она увидела кусочек синего неба, ветку дерева и угол деревянного дома.
– Ты не оставила другого выбора, – заметил он. – Нельзя же так лихо прыгать в портал: это все-таки не вагон метро. Скажи спасибо, что нас не выбросило где-нибудь в Ист-Ривер.
– Ты не обязан за мной кидаться.
– Нет, обязан, – возразил Нацу. – По неопытности ты одна не сумеешь защититься в опасной ситуации.
– Спасибо! Тогда я, может, и прощу тебя.
– Простишь меня? За что?
– За «помолчи».
Он прищурился:
– Я не… да, но…
– Ладно, проехали.
Ее рука, вывернутая за спину, начинала неметь, и Люси повернулась на бок. Перед глазами возник до боли знакомый вид: газон с пожухлой травой, сетчатый забор и кусок серого деревянного дома.
Она замерла:
– Я знаю, где мы!
Нацу прекратил невнятно бормотать.
– Что?
– Это дом Акно!
Люси уселась. Нацу ловко поднялся на ноги и протянул ей руку.
Они стояли перед одним из типовых серых домов, протянувшихся вдоль набережной в Вильямсбурге, микрорайоне Бруклина. Легкий ветерок, дувший со стороны Ист-Ривер, раскачивал небольшую вывеску возле крыльца с кирпичными ступенями.
Нацу вслух прочитал надпись на вывеске: «Гэрровэй букс. Подержанные книги в хорошем состоянии, новые и раритетные издания. Выходной день – суббота».
Он взглянул на темную входную дверь с тяжелым висячим замком. На коврике у порога лежала гора писем, скопившихся за несколько дней.
– Акно живет в книжном магазине?
– За книжным магазином. – Люси быстро огляделась: с одного конца пустынную улицу ограничивал Вильямсбургский мост, а с другого находилось заброшенное здание бывшего сахарного завода. На противоположном берегу лениво текущей реки закатное солнце золотом окаймило небоскребы Южного Манхэттена. – Нацу, как мы сюда попали?
– Через портал, – ответил он, осматривая замок. – Нужно подумать о каком-то месте, и портал мгновенно перенесет тебя туда.
– Но я не думала о доме Акно, – удивилась Люси. – Я вообще не представляла, куда попаду.
– Значит, все-таки думала. – Нацу сменил наскучившую тему: – Раз мы сюда попали…
– Да?
– Что собираешься делать?
– Выбираться отсюда, – горько сказала Люси. – Акно просил не приезжать к нему.
Нацу покачал головой:
– И ты послушаешься?
Люси обхватила себя руками. Несмотря на жару, ей вдруг стало холодно.
– А у меня есть выбор?
– Выбор есть всегда, – заявил Нацу. – На твоем месте я бы очень заинтересовался личностью Акно. У тебя ключи от его дома с собой?
Люси замотала головой:
– Нет, но иногда Акно не запирает черный ход. – Она показала на узкий проход между домами. Там стоял аккуратный ряд пластмассовых контейнеров для мусора, возле которых лежали стопки газет и валялось пластмассовое ведро с пустыми банками из-под газировки. Акно всегда ответственно подходил к проблеме переработки мусора.