— Надолго?
— До конца лета, — ответила Лейла. — Если захочешь взять с собой книги, краски или еще что-нибудь, сложи в коробку.
— До конца лета?! — в ужасе повторила Люси. — Нет, так не пойдет. Мы с Жераром хотим устроить вечеринку перед началом учебы, а еще у меня осталось десять уроков в художественной школе…
— Увы, все это придется отменить.
В голосе матери зазвучал металл. Плохо дело.
— Но я уже оплатила весь курс! Целый год копить — и в итоге отказаться? А как же твое обещание? — Люси в отчаянии повернулась к Акно. — Скажи ей! Скажи, что так нечестно!
Тот, не двигаясь, смотрел в окно. Лишь мускул нервно подергивался на его щеке.
— Лейла — твоя мама. Ей и решать.
— Ничего не понимаю. — Люси снова развернулась к матери: — Что случилось?
— Мне нужно уехать, — проронила Лейла. Уголки ее губ подрагивали. — Я хочу покоя и тишины. Да и с деньгами сейчас туго.
— Так возьми из папиных запасов, — обиженно проговорила Люси.
— Они не бездонные, — бросила Лейла.
— Езжайте куда хотите! Я-то при чем? Ничего страшного — останусь одна. Могу даже на работу устроиться. Да хоть в «Старбакс» пойду: у них всегда есть вакансии. Я уже не маленькая и в состоянии о себе позаботиться!
— Нет! — вскинулась Лейла. Люси даже вздрогнула от неожиданности. — Деньги за курсы я верну. Но ты едешь с нами, это не обсуждается! Одна жить собралась!.. Рановато еще: мало ли что может случиться?
— А что может случиться? — допытывалась Люси.
В этот момент раздался грохот: Акно задел одну из картин, висевших на стене.
— Я ухожу, — расстроенно бросил он.
— Подожди! — Лейла догнала Акно в прихожей, когда он уже взялся за ручку двери.
Люси было слышно, как мама взволнованно шепчет:
— …Локсар. Я три недели не могу дозвониться. Она сейчас в Танзании, все звонки переведены на голосовую почту. У меня нет выбора.
— Лейла, — Акно покачал головой, — сколько можно к ней обращаться?
— Но Люси…
— Это все из-за Стинга, — шептал Акно. — Ты с тех пор сама не своя. Пойми, Люси не Стинг.
«При чем здесь папа?» — удивленно думала Люси.
— Не могу же я запереть ее дома. Люси ни за что не согласится.
— Естественно! — рассердился Акно. — Она не домашнее животное. Твоя дочь — подросток, практически взрослый человек!
— Если бы мы уехали из города…
— Поговори с ней, Лейла, — настаивал Акно. — Дело серьезное.
Он повернул ручку двери, и… дверь неожиданно открылась.
— Господи! — выдохнул Акно.
— Нет, всего лишь я. — На пороге стоял Жерар. — Мне часто говорят, что мы похожи. — Он махнул Люси с порога: — Идем?
— Жерар, ты случайно не подслушивал? — придя в себя, спросила Лейла.
Парень озадаченно посмотрел на ее бледное лицо:
— Нет, я только что подошел. — Жерар перевел взгляд на хмурившегося Акно, — Что-то случилось? Я не вовремя?
— Не переживай, — ответил Акно. — Мы уже закончили. — Он бегом спустился по лестнице. Внизу с грохотом захлопнулась дверь подъезда.
Жерар нерешительно переминался у порога:
— Я, наверное, попозже загляну.
— Дело в том… — начала Лейла.
— Все в порядке, Жерара. Пошли. — Люси влетела в прихожую. — До свидания, мама.
— Люси, нам надо поговорить, — произнесла Лейла.
— У нас будет полно времени в поездке, — ядовито отозвалась девушка. — Меня не жди, вернусь поздно.
С этими словами она поволокла ошарашенного Жерара за собой. Лейла стояла в прихожей со скрещенными на груди руками, одинокая и жалкая.
Жерар крикнул ей через плечо:
— До свидания, миссис Харт!
— Заткнись, Жерар! — Люси с грохотом захлопнула дверь.
— Господи, ты мне сейчас рукав оторвешь! — причитал Жерар, пока Люси тащила его за собой по лестнице.
Она мельком взглянула наверх, опасаясь, что мама выйдет на лестничную площадку, но дверь квартиры по-прежнему была закрыта. Зеленые «скечерс» девушки выбивали частую дробь по ступенькам, сумка колотилась о бедро.
— Прости. — Люси выпустила руку Жерара.
Трехэтажный особняк, в котором жила Лейла с дочерью, раньше целиком принадлежал одной богатой семье. О былом великолепии свидетельствовали мраморный пол в вестибюле первого этажа и винтовая лестница, в центре которой находился широкий световой колодец, увенчивающийся большим витражом в крыше. Сейчас в доме было две квартиры. На первом этаже жила пожилая женщина, устроившая в своей квартире салон медиума. Соседку практически не было видно, посетители к ней ходили очень редко. Золотая табличка на неплотно прикрытой двери гласила: «Мадам Брандиш, ясновидящая». Оттуда в вестибюль просачивался густой сладковатый запах благовоний. Люси расслышала за дверью чьи-то голоса.
— Похоже, бабулька не бедствует: сумела разжиться клиентурой.
— Хватит ехидничать! — раздраженно бросила Люси.
Жерар оторопело уставился на нее:
— А я-то думал, тебе нравятся мои умные и ироничные замечания.
Не успела Люси ответить, как дверь кабинета мадам Брандиш распахнулась. Из нее вышела девушка со светлой кожей, кошачьими синими глазами и спутанными голуьыми волосами. Незнакомка ослепительно улыбнулась, блеснув острыми белыми зубами.
Люси почувствовала сильное головокружение. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание.
Жерар встревоженно покосился на Люси:
— Тебе плохо?
— Что? Нет, все нормально, — рассеянно ответила она.
— Ты как будто привидение увидела, — не унимался Жерар.
Люси отрицательно покачала головой. Кажется, она действительно что-то видела, но никак не могла вспомнить. Мысли путались.
— Нет. Наверное, из квартиры выбежал кошка. А может, просто свет мелькнул.
Жерар уставился на нее с подозрением.
— Между прочим, я ничего не ела со вчерашнего дня, — оправдывалась Люси. — От голода уже крыша едет.
Жерар ласково обнял ее:
— Не переживай, сейчас я тебя накормлю.
***
— Не понимаю, что на нее нашло! — в четвертый раз повторила Люси, макая начо в соус (по дороге они зашли в мексиканскую закусочную). — Раньше чуть что — сажала меня под домашний арест, а теперь вообще хочет до конца лета за город увезти.
— Действительно, какая наглость! — пошутил Жерар.
— Давай веселись! — оборвала его Люси. — Тебя не тащат в богом забытую дыру неизвестно насколько!
— Люси, — мягко произнес Жерар, — на меня-то что кричать? И потом, это же временно.
— Откуда такая уверенность?
— Мы с тобой лет десять дружим, не меньше. Я неплохо знаю миссис Харт. На нее накатывает периодически, но всегда ненадолго.
Люси задумчиво откусила краешек острого перца:
— Порой мне кажется, что по-настоящему ее не знает никто.
— Ты не поняла, — стал объяснять Жерар.
Люси шумно втянула воздух: во рту немилосердно жгло.
— Лейла ничего о себе не рассказывала: ни про детство, ни по семью. Даже об отце я знаю очень мало. У нее нет ни одной свадебной фотографии. Такое впечатление, что до моего рождения мама вообще не жила. Именно так она каждый раз и отшучивается.
Жерар состроил гримасу:
— Очень трогательно.
— А по-моему, странно. Я до сих по не знакома ни с бабушкой, ни с дедушкой. Они вроде не ладили с мамой. Неужели так разругались, что даже родную внучку видеть не хотят?
— А может, миссис Харт вообще не желает поддерживать с ними отношения? Может, они ее избивали? — предположил Жерар. — Откуда тогда шрамы?
Люси пораженно уставилась на приятеля:
— Какие шрамы?!
Он проглотил огромный кусок буррито:
— Тонкие светлые шрамы по всей спине и на руках. Вообще-то я не раз видел миссис Харт в купальнике.
— Нет у мамы никаких шрамов, — уверенно сказала Люси. — Тебе показалось.
Жерар хотел возразить, но тут у Люси зазвонил сотовый. Она выудила телефон из вместительной сумки.
— Это мама, — простонала девушка, глядя на экран мобильного.