— Боязно, Сашка? — спросил Антонов.
Саша поежилась, но скорее от холода. День выдался морозный, сухой снег скрипел под лошадиными копытами, идущее к закату солнце совсем не грело. Давно пора прекращать форсить в городском пальто да замшевых перчатках, а надеть шинель и овчинные рукавицы. Но за осень Саша уже привыкла выглядеть эффектно и привлекать внимание. Женственность оказалась не только уязвимостью, но и оружием. Только красную косынку сменила на пуховый платок, подаренный Матроной в первый день на Тамбовщине.
— Сдается мне, я свое отбоялась, — Саша прижимала ладони к шее Робеспьера в попытке согреться. — Кому суждено быть повешенным, тот не утонет. Сам-то как?
— Вот так же. О Наташке товарищи позаботятся, коли я не вернусь. Она в тягости, весной ждем первенца. Если доживем до весны.
— Поздравляю, папаша будешь! Такой же, верно, сумасшедший, как Князев. Этот как начнет о своих детях говорить, так все, понеслась душа в рай. А до весны, если артиллерией сейчас разживемся, можем и дожить, почему нет.
Саша сама не успела проститься с мужем, он уже третий день был на другом участке фронта. Он бы, конечно, не запретил ей ехать на переговоры, он ничего не мог ей запретить. Но все равно она была рада, что он при этом решении не присутствовал. Не будет чувствовать себя виноватым, если она не вернется.
— Так что на попятный не идем, гнем свою линию, — подвел итог Антонов. — Хотят уйти мирно — пусть оставляют нам все казенное имущество, и точка. Вот разъезд, встречают нас, похоже.
Саша погладила Робеспьера по шее, пытаясь успокоить не столько его, сколько себя. Прищурилась, чтоб рассмотреть едущих навстречу всадников — ее зрение продолжало портиться.
— Алексан Степаныч, — обратился есаул к Антонову, демонстративно игнорируя Сашу. — Атаман Топилин вас ждет.
Въехали в Кулеватово. На первый взгляд село выглядело почти мирно, разве что свежий снег весь истоптан копытами да повсюду конский навоз. Прошли к колодцу две девки, громко разговаривая и смеясь в голос. Мальчик гонит палкой стало гусей. Пожарищ не видать — не в центре села, по крайней мере. Эта картина разительно отличалась от того, что казаки обыкновенно оставляли после себя. Видимо, они умели не пакостить там, где живут.
Вот поэтому, подумала Саша, об этой войне так сложно понять всю правду. Даже одно и то же событие — например, «казаки заняли деревню» — дает совершенно разные картинки в зависимости от обстоятельств.
— Здесь коней оставите, — сказал есаул возле большой избы. — И люди ваши тут обождут, в тепле. Пройдемте в штаб, Алексан Степаныч. Личное оружие не берите только.
Все спешились. Антонов не стал подавать Саше руку — обыкновенно он это делал, когда они вместе куда-то ездили, но сейчас угадал, что надо обозначить их равенство.
— Сообщите атаману Топилину, — твердо сказал Антонов, — что с ним будем беседовать мы с Александрой Иосифовной. Оба. Либо никто из нас.
Есаул нахмурился и пошел к зданию церковно-приходской школы. Саша и Антонов остались ждать его на улице, в избу входить не стали. Проходящие мимо казаки смотрели на них недобро. Один из них, увидев Сашу, смачно сплюнул в чистый снег — не совсем ей под ноги, но близко к тому. Другой поймал ее взгляд, усмехнулся и будто случайно опустил ладонь на рукоять нагайки.
В углу двора были сложены какие-то вещи, небрежно прикрытые рогожей. Рогожи слегка не хватило, Саша рассмотрела самовар и оклад от иконы — похоже, серебряный. Награбленное, или, как сказали бы сами казаки — добыча.
Есаул вернулся скоро и пригласил следовать за ним на этот раз обоих. Оружие Саша с Антоновым оставили своим ребятам. Они приехали сюда не как убийцы, да и оказывать сопротивление посреди вражеского лагеря смысла не было.
Штаб располагался в классе церковно-приходской школы. На стенах все еще висели карты Российской империи, выцветшие и обтрепавшиеся. Был даже всеми, видать, забытый портрет последнего императора, засиженный мухами. Длинные парты сдвинуты в угол. На грифельной доске осталась выполненная старательным ученическим почерком надпись «условия задачи».
Атаман, он же войсковой старшина Топилин сидел за учительским столом. Стол был завален картами, приказами, отпечатанными на ремингтоне списками — на вид примерно такими же, как в штабе пятьдесят первого полка. У Топилина было узкое бледное лицо, обрамленное пышной ухоженной бородой. Во лбу острая вертикальная морщина, взгляд темно-серых глаз внимательный и цепкий. На отутюженном кителе — пять орденов на полосатых лентах. Саша отчего-то ожидала, что казачий атаман будет богатырем, но он оказался сложения довольно субтильного, в плечах не шире ее самой.