— Я понимаю, Сашка. Но все, что было только в человеческих силах, я сделал.
— Ладно. Ладно, — Саша глубоко вдохнула и медленно выдохнула. — Я разберусь. Сам-то что? Действительно в комиссары податься решил?
— Если возьмешь, — Тарновский улыбнулся. — Ты знаешь, я всегда на фронт рвался. Завидовал люто тебе тогда, в восемнадцатом. Повоюю вот… даже если под самый шапочный разбор.
Саша уже вспоминала расписание поездов от Моршанска. Посмотрела на «Танк». Она успеет, если выедет через три… нет, два часа.
— Направлю тебя в часть. Новобранцев воспитывать будешь, а там и в бой поведешь… недолго уже нам воевать. Но хоть час, да наш.
Она вернулась в госпиталь и подозвала Громеко.
— Снимайте швы, прямо сейчас. Мне нужно уехать.
— Вы обязаны еще соблюдать постельный режим, нельзя никуда ехать! — запротестовал доктор.
— Нельзя, — согласилась Саша. — Но надо.
Глава 29
Декабрь 1919 года.
Саша поднималась по скользкой извилистой лестнице с неровными, выщербленными ступеньками. Тяжело опиралась на кривые перила. На площадках останавливалась, чтоб перевести дыхание. Живот горел, но хорошо хоть швы не разошлись — доктор Громеко шил на совесть.
Моршанский стрелочник сообщил новый адрес — являться по старому категорически запретили. Документы мещанки Сириной, однако, все еще выдерживали проверки, надо было только сохранять невозмутимый вид.
Нужный дом находился совсем рядом с Николаевским вокзалом, на Лиговке. До роскошного Невского проспекта отсюда было рукой подать, но здесь не было ни отопления, ни электричества, ни канализации. Из пары форточек торчали трубы печек-буржуек.
На верхней площадке была всего одна дверь — без таблички или номера, даже без ручки, зато железная, будто у сейфа. Поколебавшись секунду, Саша потянула ее на себя, уцепившись пальцами за отходящий край обшивки, и переступила порог. Когда замок за ее спиной, тяжело лязгнув, захлопнулся, вздрогнула, но не обернулась. Держа спину прямо, прошла вперед.
Две крохотные темные комнаты. Пол, стены и все предметы в них были покрыты не то что пылью, а какой-то липкой грязью, отчего вся обстановка имела мертвенно-серый цвет. Из окна с перекошенной рамой и выбитым стеклом открывался вид на железнодорожные пути, заставленные грузовыми составами. Далекие газовые фонари посылали в комнату холодный свет. Пахло мазутом.
— Ну здравствуй, сестренка.
У Саши чуть отлегло от сердца. Вершинин. Раз он все же пришел, значит, о чем-то с ним еще можно пытаться договориться.
Обернулась к нему.
— Рома, давай придумаем что-нибудь. Старый источник золота и ценностей… он иссяк. Там больше нет ничего. Давай попробуем найти другой. У тебя есть еще какие-то явки, выходы на кого-нибудь?
— Вот что ты за человек, Александра, — вздохнул Вершинин. — Не поздоровалась даже. С порога ноешь и выпрашиваешь.
— Ты знаешь, что для нас жизненно важны эти поставки. Давай поищем какое-нибудь решение, чтоб сохранить хотя бы патроны, хоть в каком-то объеме. Нет ничего, на что я бы ради этого не пошла. Я на все готова.
— Ты на все готова? — переспросил Вершинин. Холодный свет газовых фонарей отразился в его глазах.
— Абсолютно на все, — твердо ответила Саша.
— Тогда будет так. Поставки продолжатся. Их объем увеличится. На самом деле, уже увеличился. Завтра в Моршанск прибудет четыре вагона. Там все по последней номенклатуре и даже кое-что сверх. Следующая партия — шесть вагонов, их уже загружают, ожидайте через пять дней. Дальше загадывать пока рано, но снижения объемов не будет. Будет, на самом-то деле, рост. Возможно, сменим зоны разгрузки, ваше командование об этом известят.
Саша два раза моргнула.
— Подожди, — сказала она после паузы. — Золота больше нет. Нам нечем расплачиваться. Ты это понял?
— Да понял, понял, не дурак, — Вершинин усмехнулся. — Подбери уже челюсть, Александра. Я же не обещал, что это задарма. Взамен ты должна сделать одну вещь. Ничего сложного, даже ты справишься. По-прежнему готова на все?
— Да, да, конечно. Все что угодно.
Вершинин смерил ее усталым раздраженным взглядом.
— Ну, не дрожи ты так. Ничего трудного или неприятного от тебя не потребуется. Многие в России на все готовы, чтоб урвать такую возможность. А тебе это ничего не будет стоить. Напротив, твоя армия получит в обмен то, что нужно ей.