— Их так называемый опыт может обернуться попыткой тушить пожар керосином, — сказал Щербатов. — Казачество никогда не отличалось дисциплиной, а гражданская война развратила этот род войск вконец. Казаки привыкли промышлять грабежом. А грабить богатых выгоднее, чем бедных. Как бы мы не потеряли поддержку состоятельных земледельцев.
— Имеет значение то, что казаки действуют быстро, — ответил Алмазов. — Против них выступает всяческий сброд: анархисты, левые эсеры, буйная сельская беднота, дезертиры всех мастей. Возможно, пара недобитых частей Красной армии, есть и такие сведения. Да они все передерутся между собой, уже, верно, передрались. Губерния будет усмирена к началу жатвы. И Москву с Петроградом тамбовским хлебом накормим, — тут Алмазов повернулся к третьему гостю, — и обязательства по продовольственным поставкам в Европу выполним в срок.
— Чрезвычайно рад это слышать, — ответил Реньо, комиссар правительства Франции и по совместительству глава торгового концерна «Улисс».
— Позвольте, я налью вам еще чая, — улыбнулась ему Вера.
В моду как раз вошли платья сложного кроя, изобилующие декором, но Вера предпочитала свой собственный стиль: чистые строгие линии, ничего лишнего. Вот и теперь на ней было элегантное черное платье с белым кружевным воротником, замечательно подчеркивающее нежный изгиб шеи. Только подол укорочен по моде, до середины голени.
Гостиная, куда хозяева и гости перешли после ужина, была обставлена в стиле модерн и по праву считалась одной из самых красивых в Москве. Окна здесь были выполнены в виде витражей. Стены покрывали деревянные панели, у потолка сменявшиеся цветной керамической плиткой. В отделке преобладали округлые очертания и легкая асимметрия. На второй этаж вела причудливо изогнутая лестница с перилами в форме перевитых стеблей.
Вера Щербатова вела хозяйство так, что в любой момент даже для самых неожиданных гостей мог быть подан легкий, но изысканный обед или ужин. Еды никогда не бывало слишком много — память о голодных годах смуты в этом доме изжили; однако приготовлена и сервирована она неизменно была отменно, Вера вышколила прислугу. Так, сегодня гостям подали консоме из перепелок и разварного осетра с цветной капустой. В гостиной предложили чай, кофе и ликеры с тонкими миндальными бисквитами.
За такими вот ужинами, в неофициальной обстановке нередко обсуждались и даже решались по существу вопросы государственной важности. После в кабинетах и присутствиях происходило лишь их утверждение.
— И у меня есть известие, которое я хотел бы сообщить вам первым, господа, — сказал француз с легким акцентом. — Завтра о нем будет доложено по официальным каналам, но вас я… как это говорится… тороплюсь обрадовать уже сейчас. Вопрос об очередной двухмесячной отсрочке выплат российского государственного долга Франции решен положительно.
— Это чрезвычайно любезно с вашей стороны, — оживился Михайлов, — и как нельзя своевременно. Наша экономика не выдержала бы сейчас этих расходов.
Щербатов разлил по рюмкам шартрез. Во время таких встреч прислугу в гостиную не допускали, хозяин дома сам ухаживал за гостями.
— Разумеется, — ответил Реньо. — Правительство Франции крайне признательно России за избавление Европы и всего мира от коммунистической угрозы. И мы, безусловно, понимаем, какой высокой ценой это оплачено. Потому разрабатываем предложения по восстановлению российской экономики. Завтра в ваше, господин Михайлов, министерство будут направлены проекты концессионных предприятий в Кривом Роге.
— Мы еще по майкопской нефти решение не приняли, а вы уже заритесь на нашу железную руду! — Алмазов повысил голос. — То, что вы называете экономической помощью, по существу не что иное, как попытка нажиться на тяжелом положении нашей страны, фактически превратив ее в колонию!
Щербатов и Михайлов быстро переглянулись. Разумеется, все в этой комнате понимали, что французские концессии — откровенное расхищение природного богатства России и избегать их надо любой ценой. Но не следовало говорить этого вот так прямо Реньо в лицо! Долговые обязательства, унаследованные от Империи и многократно выросшие в годы смуты, сковывали руки и не оставляли места для гордых и решительных отказов.
— Эти финансовые вопросы такие скучные, господа, — капризно протянула Вера. Она замечательно умела прикинуться глупышкой, когда требовалось разрядить обстановку. — Право же, оставьте их для своих кабинетов. Неужто они не успевают утомить вас в служебное время? Давайте лучше обсудим что-нибудь по-настоящему интересное. Расскажите, кто какой предлог придумал, чтоб не идти на благотворительный вечер княгини Барятинской?