Щербатов, как обычно, вскрыл конверт ножом для разрезания бумаг. Рука чуть дрогнула, нож прорезал штемпель и чуть зацепил само письмо.
Дорогой Андрей!
Пишу тебе из маленького кафе на Монмартре. Пожилой негр играет на саксофоне, и люди вокруг разговаривают и смеются так легко и свободно, словно и не было никакой войны с ее горестями. У нас небольшая уютная квартира неподалеку, и дети уже устроены в прекрасные школы. Не стану утомлять тебя рассказом о своих делах, напишу то лишь, что теперь важно: в Россию я не вернусь.
В мрачные годы смуты многие мои друзья сочли за лучшее отправиться в эмиграцию. Я же твердо верила, что все эти ужасные революционеры с их трескучими лозунгами и бесконечным террором растают, как воск под огнем, потому что им противостоит все самое лучшее, светлое и благородное, что только есть в России. Но Новый порядок, в который я верила всей душой, стал превращаться в царство насилия и лжи. Андрей, я по-прежнему глубоко убеждена, что ты — умнейший и достойнейший человек из всех, кого я знала. Но я наблюдала день за днем, как то, что ты вынужден делать ради России, меняет тебя, и поняла, что не имею более сил оставаться частью твоей жизни. Не каждой женщине выпадает встретить великого человека; и тем более не каждая способна это вынести.
Мне, должно быть, следует чувствовать себя виноватой за то, что у меня недостало мужества сказать тебе об этом, глядя в лицо. Однако вины я не испытываю, поскольку я — мать прежде всего и несу ответственность за будущность детей. Низко, возможно, ожидать, что ты стал бы каким-то образом мстить мне или моей семье за наше расставание; но рисковать я права не имела. Я хочу сохранить светлые воспоминания о нашем коротком романе. Надеюсь, однажды и ты простишь мне мое малодушие и станешь вспоминать меня тепло.
От всей души желаю тебе повстречать женщину, которая сможет не только понимать тебя, но и выносить это понимание.
А я буду молиться за тебя.
Щербатов перечел письмо несколько раз. Начал писать ответ:
Дорогая Софи!
Известие о том, что ты желаешь прервать наши отношения, стало тяжким ударом. Но способ, которым ты сообщила об этом, поверг меня в глубокое изумление. Неужто ты, с твоим умом и проницательностью, могла заподозрить меня в намерении…
Разорвал черновик и бросил обрывки в корзину.
Ни к чему.
Пора было переходить к делу. Щербатов взял чистый лист. Стал писать быстро и четко, без помарок.
В целях внедрения решительных мер по борьбе с бандитизмом и быстрому успокоению Тамбовского края приказываю:
1. Во всех селениях Тамбовской губернии властью ОГП объявлять приказы об изъятии из каждой семьи заложников. Заложников поместить в концентрационные лагеря.
2. Установить родственников лиц, состоящих в бандитских шайках, и поместить в концентрационные лагеря.
3. Лицам, состоящим в бандитских шайках, приказать сложить оружие и сдаться не позднее 1 февраля. В противном случае начать расстрелы заложников из числа их родственников и односельчан.
4. В селениях, в которых скрывается оружие, расстреливать заложников в случае несдачи оружия. В случае нахождения спрятанного оружия расстреливать на месте без суда взятых заложников и старшего работника в семье.
5. Семьи, укрывающие бандитов или их имущество в своем доме, а также снабжающие бандитов продовольствием и припасами, рассматривать как бандитские. Взятых из этой семьи заложников расстреливать на месте без суда.
6. В случае бегства семьи бандита имущество таковой распределять между верными Новому порядку крестьянами, а оставленные дома разбирать или сжигать.
7. Лиц, отказывающихся назвать свое имя, расстреливать на месте без суда.
Настоящие сведения и условия отпечатать типографским способом и максимально распространить по всей губернии, применяя авиацию для доставки их в труднодоступные районы. Информационные листки снабдить фотографиями заложников в концентрационных лагерях.
Подпись, дата. Щербатов глянул на часы: стрелки сошлись в верхнем положении. Можно с чистой совестью указывать 1 января 1920 года.
И последнее на начало нового года дело. Материалы по нему были отобраны в багровую папку. Сверху — фотография, сделанная точно так, как Щербатов распорядился. Свет выставлен правильно, дети смотрят в объектив, их лица видны отчетливо. Белобрысый мальчик обнимает брата и сестру за плечи, пытаясь защитить. Младший сын — вылитый Князев, в по-детски округлом лице уже проступает волчья порода. Девочка смотрит мрачно и яростно; уже видно, что черты лица слишком резкие, красавицей она никогда не будет. Дети стоят на фоне стены, где явственно видна эмблема ОГП — крест на фоне щита. Эмблема была учреждена после недавней реорганизации МВД. Пояснять, где и когда сделана фотография, не требуется.