— Александр! — воскликнул он.
Мальчик шагнул вперед.
— Меня зовут Джонатан. А вы мой дядюшка, сэр, — сообщил он, затем, немного помолчав, добавил: — Я граф. — Он подошел к постели и, нагнувшись, поцеловал обожженное лицо Хью.
— Да, я дядюшка, ты — граф, — прошептал Хью.
Когда ее брат отошел в сторону, к постели приблизилась Сьюзан и тоже поцеловала Хью.
Он улыбнулся ей и затрясся от кашля. Затем, закрыв глаза, перевел дух.
— Однажды твой отец показал мне портрет твоей матушки. Ты очень похожа на нее.
Сьюзан покачала головой.
— Я не такая красавица.
— Думаю, ты даже красивей. — Хью снова закашлялся. — Ты знаешь, что у меня есть младший брат?
— Да, — ответила Сьюзан. — Юсташ.
— Он другой наш дядюшка, однако он младше нас, — с известной долей гордости констатировал Джонатан.
Хью улыбнулся, но его глаза уже начали тускнеть.
— Вы должны быть добры к нему, — сказал он.
Сьюзан кивнула и вложила свою ручку в ладонь дядюшки. Он ответил на нежное пожатие ее пальчиков.
— Разумеется, — проговорила девочка. — Мы потеряли папеньку, и маменьку тоже. Мы позаботимся о нем, а господин Грейвс будет заботиться о нас.
— Кажется, он хороший человек. Вы любите его?
— Ах, очень любим!
— Я рад. Тогда мы доверяем ему и наделяем полномочиями. — Хью глубоко вздохнул, и его веки затрепетали. — Мой брат обещал, что так или иначе прибудет ко мне, — вероятно, так и вышло. — Он закрыл глаза. — Простите, дорогие мои. Я очень устал.
Спустя несколько часов, когда взрослые сидели на ярком летнем солнце и наблюдали за детьми, игравшими и увлеченно беседовавшими посреди лужайки, к ним вышла Рейчел в сопровождении госпожи Сервис. Наклонившись, девушка обняла сестру за шею. Все поглядели на нее. Она выпрямилась и утерла глаза.
— Всего несколько мгновений назад. Он скончался.
Мисс Тренч поглядела на детей, болтавших на лужайке. Стивен уже заделался рабом Сьюзан, а младший сын старого графа смотрел на Джонатана, словно на бога.
— Станем ли мы говорить детям?
Грейвс устремил взгляд в ту же сторону.
— Позволим им поиграть еще немного. Времени у нас достаточно.
Поднявшись, Краудер двинулся прочь от семейного сборища. Только спустя несколько минут, когда Харриет нашла его под дубом, анатом понял, что ноги сами принесли его туда. Он поднял взгляд, когда госпожа Уэстерман подходила к нему, — ее руки были скрещены на талии, а зеленые глаза смотрели вниз, в землю.
— Их любовь была чуждой и порочной, верно, Краудер? — Он не ответил. Встав рядом с ним, Харриет прислонилась к огромному стволу дерева. — Нынче утром я получила письмо от сквайра, — продолжила госпожа Уэстерман. — Он пригласил нас с Рейчел отобедать у него, щедро сдобрив послание выражениями сочувствия и благосклонности. Мне придется поехать, хотя, боюсь, я могу подавиться его угощением.
Краудер повернулся к ней — его глаза блестели.
— Я получил похожее письмо, но я слишком ревностно оберегаю свою репутацию чудака, чтобы принять приглашение. Если мне понадобится общество, я лучше выпью с Майклсом или отобедаю здесь.
— И когда же это, сэр, вам может понадобиться общество?
Краудер поклонился.
— Боюсь, привычка общаться незаметно пробралась в мою жизнь. Вероятно, я снова удалюсь в свое логово, когда мы закончим обсуждать события нескольких последних дней. У меня никогда не возникнет интереса — ни истинного, ни притворного — к тому, как вы намереваетесь улучшить верхние луга или где можно купить особо изящную ткань лишь за долю ее обычной цены. Если ваш выбор падет на подобные темы, мадам, вы больше меня не увидите.
Харриет рассмеялась, отчего ее рыжие кудряшки задергались, и Краудер почувствовал, что этот звук придал ему бодрости.
— Не сомневаюсь, что вы стремитесь вернуться к своим ножам.
— К моим «орудьям мрака» — так однажды назвала их ваша сестра. Насколько я помню, это случилось в то утро, когда я рассматривал ее эскизы кошек.
— «Орудья мрака говорят нам правду».[36] Верно. Как странно, что она цитировала «Макбета» еще до того, как у нас возникло подозрение… — Харриет бросила взгляд вверх, в густую листву над головой. На ее шее заплясали блики света. — У леди Торнли было столько мощи, в одном ее маленьком пальчике заключалось столько непреклонной силы, сколько даже при большом желании не отыщешь во всем моем существе. Мне интересно, что бы с ней сталось, родись она в иной семье.
— Вы говорите так, словно восхищаетесь ею, — ласково улыбнувшись, заметил Краудер.