В начале XX века нефть в районе Баку добывалась с помощью «тартания желонкой». Желонка — обычная труба диаметром около 250 миллиметров и длиной 10 метров. Опускалась она в скважину и поднималась, наполненная нефтью, наверх с помощью лебедки, которая приводилась в движение быками, мулами или лошадьми. Производительность труда при таком способе добычи была крайне низкой. И все же нефтедобыча была хотя и тяжелым, но весьма выгодным делом: Нобели своим рабочим платили хорошо, и другие хозяева были вынуждены с этим считаться.
Перед Первой мировой войной три иностранные компании: «Рашен дженерал ойл компани», «Шелл» и «Товарищество Нобель» владели 88 процентами всех акционерных капиталов нефтяной отрасли и контролировали 60 процентов всей добычи нефти в России. Самыми крупными магнатами русской нефти были Нобели и Ротшильд, совершенно безразличные к интересам страны и ее народа. Более того, опасаясь конкуренции, они всячески тормозили развитие нефтяной промышленности в других регионах страны. Так, известно, что фирма братьев Нобель ежегодно выплачивала большие деньги крестьянским общинам, чтобы они не сдавали свои земли в аренду для бурения скважин на нефть.
Кроме непосредственного строительства и развития промыслов в Баку и его окрестностях было развернуто масштабное гражданское строительство. Строились рабочие поселки, дома, другие социальные объекты, прокладывались дороги. В поисках работы и хороших заработков на бакинские нефтепромыслы собирались рабочие из различных уголков страны. Но больше всего среди них было местных жителей-азербайджанцев. В их числе оказался и Атабаба Оруджев — отец будущего советского министра.
В соответствии с существующими в роду преданиями фамилия Оруджев произошла от названия горы Орудж, на которой один из предков Сабита Атаевича сыграл свою свадьбу. Сделал он это для того, чтобы люди, которые не захотели прийти к нему на это торжество, всё же увидели, как он начинает новую жизнь.
Причина, по которой односельчане побоялись приходить на эту свадьбу, была проста. Местный полицейский также претендовал на руку и сердце этой девушки, но она отказала столь важному жениху. Тогда разгневанный полицейский оскорбил удачливого соперника в ее присутствии и был им избит. За это молодой человек был заключен под стражу. Через некоторое время его освободили и он вернулся в свою деревню. Невеста его дождалась, и они сыграли свадьбу на горе Орудж, на радость друзьям и на зависть врагам. Так появились Оруджевы.
О жизни Атабабы Оруджева не сохранилось документальных сведений, а рассказы его потомков весьма противоречивы. Известно только, что родился он в 1871 году в азербайджанском селении Новханы, расположенном в 30 километрах от Баку. В юности Ата освоил профессию каменщика и зарабатывал тем, что строил дома для своих односельчан и жителей окрестных селений.
Атабаба был высоким, сильным и красивым мужчиной, хорошим специалистом, правоверным мусульманином, совершившим хадж в Мекку. Он не имел никакого образования, но умел читать, увлекался старинной персидской поэзией, знал много стихов наизусть и любил декламировать их в кругу друзей. Кроме того, этот человек обладал большой природной мудростью. Ата умел внимательно слушать людей, не спешил давать советы, а если уж говорил, то к его словам прислушивались.
Накопив немного денег, Атабаба построил в селе собственный дом и привел в него жену Месму-ханум. В этом доме у них родилось трое сыновей, в числе которых был Сабит. Несмотря на все старания главы семейства, семья Оруджевых жила бедно, поэтому его жена Месма-ханум вынуждена была постоянно подрабатывать шитьем одежды на заказ. Она умерла от скоротечной чахотки рано, в возрасте 39 лет.
Бурное развитие нефтяной промышленности на каспийском побережье обусловило быстрый рост Баку. В городе постоянно строились новые каменные дома и другие сооружения.
Что собой представлял Баку в те годы? Уроженец этого города и фактически сверстник Оруджева Николай Константинович Байбаков рассказывает, что «тогда Баку олицетворяли нефтяные промыслы и шумные восточные базары. Причем если базары были со всех сторон сжаты древним каменным городом, то промыслы, свободно раскинувшиеся на многие десятки километров вдоль побережья Каспийского моря, казались бесконечными. И нам, мальчишкам, было непонятно, то ли промыслы находятся при городе, то ли город при промыслах. Все жили нефтью, торговлей и ремеслом. А мы носились среди всего этого — русские, азербайджанцы, армяне, дагестанцы, украинцы, иранцы — полуголодные, испачканные нефтепродуктами и по-детски счастливые»[2].
В поисках заработка Атабаба надолго уходил из родного села в город, где трудился в составе строительной артели. Позже он с гордостью показывал сыну большой дом с колоннами, построенный с его участием на Приморском бульваре, в котором в советский период размещался руководящий аппарат объединения «Азнефть».
Для того чтобы вести хозяйство и воспитывать детей, Атабаба был вынужден снова жениться. Но вторая жена прожила недолго, и он женился в третий раз.
Атабаба прожил 102 года. Он имел пятерых детей. От первой жены у него было три сына, среди них был и Сабит Атаевич, от последней жены — сын и дочь. Атабаба умер в 1973 году, в то время, когда его сын Сабит уже стал министром газовой промышленности СССР.
После Октябрьской революции в России турецкое военно-политическое руководство быстро почувствовало ослабление Кавказского фронта и слабость нового советского правительства в этом регионе. Большевики, затеяв мирные переговоры с представителями германского, австро-венгерского, болгарского и турецкого командования 9 декабря 1917 года в Бресте, сразу же заявили, что готовы на мир «без аннексий и контрибуций». Для полуразгромленной Турции это было равносильно победе. Более того, турецкому представителю дали понять, что его государству будут возвращены все территории, занятые русскими войсками в 1915–1917 годах. Это было предательство не только государственных интересов, но и памяти многих тысяч россиян, отдавших жизни в борьбе с внешними врагами. Такая политика лишь подогревала аппетиты недавних противников, толкала их выдвигать новые требования, подкрепляя их действиями…
В двадцатых числах января 1918 года многочисленные вооруженные отряды азербайджанских националистов внезапно напали на станции Шамхор (близ Гянджи) и Хачмас (около Баку), где скопились войсковые эшелоны, направлявшиеся с фронта в Россию. Солдаты, застигнутые врасплох, лишенные воинской организации и командиров, не смогли оказать сопротивления и начали разбегаться во все стороны. Мусаватисты[3], наслаждаясь легкой победой, безжалостно рубили и расстреливали бегущих. В тот день только на этих двух станциях были убиты и ранены более тысячи русских солдат.
Подобные акции произошли и в других местах Закавказья. Они не способствовали укреплению внешнего Кавказского фронта и стабилизации внутренней обстановки в крае. Единственным их результатом стал массовый захват оружия, боеприпасов и снаряжения формированиями, которые в большинстве своем не контролировались органами местной власти. Это привело к возникновению массового бандитизма, разбоям и грабежам среди местного населения.
Турецкое командование умело использовало сложившуюся обстановку. 11 февраля 1918 года турецкие войска перешли в наступление на Кавказском фронте. Командующий Кавказской армией генерал Илья Зурабович Одишилидзе, будучи не в силах остановить противника, начал отводить части. 13 февраля турки овладели Эрзинджаном, через девять дней — Мамахатумом, а 12 марта, после двадцатидневной осады, заняли Эрзурум. К концу месяца предвоенная русско-турецкая граница была восстановлена практически на всем ее протяжении.
2
Здесь и далее воспоминания Н. К. Байбакова приводятся авторами по личным с ним беседам и по книгам:
3
Мусаватисты — члены азербайджанской буржуазно-националистической партии «Мусават» («Равенство»), возникшей в 1911 году в Баку. Основываясь на идеях панславизма и пантюркизма, мусаватисты требовали создания под эгидой Турции единой мусульманской державы, в которую входил бы и Азербайджан.