Эрик успешно выдержал и «экзамен» на вступление в школьную среду. Ему предстояло в комнате для самостоятельных занятий взобраться на стол и что-нибудь исполнить. Это могли быть песня, стихотворение или даже акробатический трюк, главное — «произвести впечатление». Если представление не нравилось, старшие школьники метали в неудачника всё, что попадалось под руку: книги, яблочные огрызки и т. п. Эрик, не обладавший хорошим слухом, всё же решился спеть модную в то время американскую студенческую песенку «Спускаясь с Бангора»:
Эрик признавался, что в школьные годы эта песня представляла для него целую картину Америки прошлого века. Спел он ее с неподдельным чувством, что оценили слушатели, наградив исполнителя горячими аплодисментами.
Противоречивые чувства продолжали переполнять Эрика. С одной стороны, он проникался сознанием социальной несправедливости, понимаемой как преимущественное право кого-то на те или иные действия в силу своего положения на общественной лестнице. Разумеется, такого рода мысли были очень смутными, но тем не менее порождали ранний скептицизм, а порой и пессимизм. С другой стороны, он мечтал о том времени, когда сможет диктовать свою волю тем, кто стоял на более низкой ступени общественной лестницы.
Порой у подростка возникали просто мстительные чувства. Начитавшись литературы о колдовстве и магии, он как-то решил использовать «черную магию» против чем-то обидевшего его ученика старшего класса: взял кусок мыла, начертил на нем силуэт врага и с силой проткнул его булавкой. На беду, оказалось, что тому мальчику в следующие два дня не везло — он совершил какие-то проступки и был дважды наказан поркой. Тогда Эрик решил больше «черной магией» не заниматься — он растворил этот кусок мыла в горячей воде{72}. Вера в чудеса и «черную магию» этим и исчерпалась (Эрик заподозрил, что произошло банальное совпадение). У подростка рано стал складываться рационалистический образ мышления.
Выдержав трудности первого года в Итоне, Эрик после перевода во второй класс получил отдельную комнатушку. Впервые после того, как он покинул родной дом, он имел то, что англичане называют privacy — возможность побыть наедине с собой, которая в Англии ценится как одно из величайших благ. Он мог теперь проводить внеучебное время так, как ему хотелось, без зорких глаз многочисленных соседей по комнате, среди которых обязательно были доносчики, сообщавшие о «нарушениях» старшеклассникам.
Успехи в учебе были куда более скромными, чем в овладении школьными навыками и обычаями. По латыни, которая на первом году считалась главным предметом, Эрик получил всего 301 балл из возможных шестисот{73}. (Высший балл, наверное, смогли бы получить только Вергилий или Тацит; лучший ученик Роджер Майноре, впоследствии известный профессор латинского языка в Оксфорде, чьи познания были выше, чем у многих учителей, удостоился только 520 баллов.)
Учебный день был насыщенным. Первый урок начинался в половине восьмого утра, за ним следовал завтрак, затем — еще три урока. Потом студенты проводили некоторое время со своими тьюторами (попечителями из числа младшего преподавательского состава) — беседуя с ними или самостоятельно занимаясь под их наблюдением{74}. Предполагалось, что во второй половине дня они будут не только зубрить школьные предметы, но и участвовать в спортивных состязаниях или тренировках. Блэр не отказывался от спортивных игр, но предпочитал проводить время в своей комнате за чтением.
У каждого ученика Итона был свой тьютор. Эрик попал под попечение Эндрю Гоу, специалиста в области классической филологии, знатока древнегреческой литературы, который временно прервал преподавние в Кембриджском университете, чтобы проверить, как усваивается классика подростками в привилегированной средней школе. Позже Оруэлл консультировался с Гоу по вопросам собственного творчества. О теплом отношении писателя к своему наставнику свидетельствует длинное письмо 1946 года с подробным рассказом и сделанном, и о творческих планах, и о семейных делах, и даже о состоянии здоровья, о чем Оруэлл вообще-то распространяться не любил{75}.
Еще одним выдающимся человеком в Итоне был преподаватель французского языка Олдос Хаксли, предшественник Оруэлла в создании жанра сатирического разоблачительного романа. Он был старше Эрика Блэра всего на девять лет и происходил из семьи, давшей плеяду естествоиспытателей, писателей и художников. Дедом Олдоса был великий биолог Томас Генри Хаксли. Внук же избрал писательскую стезю, создал ряд романов, повестей, рассказов, но в мировой литературе известен прежде всего романом «О дивный новый мир» (1932).