- И все? - несколько удивился мистер Грейнджер.
- Что бы еще мне могло понадобиться? - я обнял девушку, прижимая ее к себе. - Ваши деньги, ваш дом, ваша практика? Зачем бы мне все это? Вот - сокровище Дома! И я не намерен терять его.
- "А золото - всего лишь золото", - процитировала Гермиона, не пытаясь, впрочем, выбраться из моих объятий.
- Ну, а бумага - тем более! - усмехнулся я.
В сравнении с отцом, разговор с матерью Гермионы оказался легче для меня... Но вот Гермионе материнское "да делайте, что хотите!" далось как бы не тяжелее, чем попытки отца разорвать наши отношения. Так что пришлось утаскивать девушку в особняк на Гриммо, и там отпаивать... всем, что попалось под руку, или, точнее - тем, что под эту самую руку подсовывал Кричер. Впрочем, надо сказать, дело он свое знал. Так что ни "дрянной бормотухи", ни "высококлассного спиртного, способного заставить своим ценником упасть в обморок какого-нибудь сторонника экономии", нам не досталось. Только качественные напитки, способные успокоить, заставить расслабиться, облегчить адаптацию... Впрочем, качество напитка вполне можно перешибить количеством. Так что утро у нас с Гермионой началось с похмелья. Правда, Гермиона продемонстрировала хитрость, вполне достойную Дома Изумрудного мага. Поскольку у сабли нет головы в частности, и нервной системы, отравленной метаболитами алкоголя, вообще - то и болеть у нее ничего не может. Так что проснулся я в обнимку с холодным оружием. Впрочем, приложив холодный клинок ко лбу, я испытал некоторое облегчение, а потом Кричер доставил противопохмельное зелье, которое вполне успешно справилось со всеми симптомами отравления алкоголем.
- Это что... - произнесла Гермиона, мрачно разглядывая пустой фиал из под антипохмельного, - ...мы с тобой вчера того...
- Нет, - ответил я, обнимая девушку. - До "того" дело не дошло. Хотя и жаль, конечно...
В моих мыслях всплыли обнимашки, поцелуи, и мои руки, расположенные явно ниже того, что еще можно было бы, даже с некоторой натяжкой, назвать "талией". Несмотря на некоторое количество алкогольного тумана, помнил я все это совершенно отчетливо.
- Пошляк! - фыркнула Гермиона. Впрочем, отстраниться, или еще как выразить свое возмущение (вплоть до пощечины, к которой я мысленно готовился), она не удосужилась. - Но ты прав. Жаль. Хотя... - она задумалась. - Это было бы нечестно.
- Нечестно? - удивился я.
- По отношению к Луне. Ты не должен так явно выделять одну из нас! - щеки Гермионы при этом отчетливо пылали... Но при этом весь вид ее выражал стальную волю и непреклонную решимость.
Глава 66. Квиддич и около
Я долго раздумывал над тем, брать ли девочек с собой на финал Чемпионата мира по квиддичу. Однако шансов их переспорить у меня не было изначально. Так что пришлось улаживать дела с их семьями... Не то, чтобы это было трудно. Конечно, мистер Грейнджер поворчал на нас... но, памятуя о прошлом разговоре, решительно протестовать не стал. Видимо, демонстрация того, что дочь он удержать все равно не сможет, оказалась достаточно наглядной.
Следующей точкой моего небольшого путешествия была Тура - родовое поместье Лавгудов, выделенное им в лен еще Генрихом Вторым. Построенное в те времена сооружение было классической "башней колдуна", удобной для обороны, но не для жилья. Впрочем, учитывая, что во времена, когда ее возвели, по стране одна за другой катились волны междоусобиц - подобное было совершенно не удивительно.
Поколение за поколением главы Дома Лавгуд оставались придворными магами британских королей. Туру штурмовали войска Жоффруа Плантагенета, Ричарда Львиное Сердце, Джона Безземельного... А уж сколько ратей разбились об этот непримечательный домишко во времена Войны Роз...
Стены башни были крепки, маги - отважны, поход обходился в несколько телег чистого серебра... Когда же разбитое войско возвращалось обратно, короли раз за разом подтверждали права Лавгудов обращаться к королю без запроса, входить в пиршественный зал без оповещения и ковыряться в носу в присутствии Его Величества.
Закончилась эта славная история после гибели Ричарда Третьего Плантагенета на Бостуортском поле. Орифилус Лавгуд, вместо того, чтобы прибыть ко двору Генриха Седьмого с требованием признать его права придворного мага, объявил, что "не собирается служить ублюдку и негодяю", после чего Тура "отринула врагов" и исчезла из людской истории. Ну а при принятии Статута Секретности и сама башня, и деяния ее хозяев были аккуратно подчищены со страниц писаной истории магглов, а в истории волшебного мира отныне Лавгуды выделялись скорее эксцентрическими выходками, чем военными подвигами.
Впрочем, надо сказать, что некий Орильенус Лавгуд, пилотируя Супермарин Спитфайр, сбил четыре самолета противника прежде, чем был сбит над Ламаншем и пропал без вести. Был ли он убит, или сумел-таки аппарировать из падающего самолета... Как бы то ни было, в Англии он больше не появлялся.
Когда мы с Гермионой вытормозились из варпа, Луна рисовала в садике у стен башни. Луна, вечно висящая над домом Лавгудов, своим бледным ликом освещала лицо художницы. И плевать ей было на то, что над остальным графством Девон был яркий солнечный летний день.
Стараясь не привлекать внимания девочки, мы заглянули ей через плечо, оценивая работу. Не знаю, как Гермионе, а мне прежде всего бросилось в глаза темное ночное небо, подсвеченное откуда-то сверху гнилостным зеленоватым сиянием. Возможно, кто-то и счел бы такое освещение неестественным, но мои память и воображение легко дорисовали сверху, над границей холста, сияющую на полнеба Темную Метку. С переднего плана улетал куда-то в глубину человек в очень характерном одеянии. Палочка, переломленная примерно пополам, падала из его руки на землю. А пронзительно белую маску-череп пересекала от правого виска к левой нижней челюсти трещина в форме наклоненной руны Соулу. Толпа за спиной поверженного мага сливалась в единую черную массу, которую не могли разделить на отдельные фигуры даже смазанные белые пятна масок. Лишь одна из этих фигур выделялась из общей массы, поскольку была подсвечена разгорающейся на конце ее палочки зеленой звездой убийственного проклятья.