Однако в ходе этого общения Кейд не только вдалбливал истины в голову коротышки, но и сам многому учился у него. За пять дней путешествия им довелось поболтать о многом, и он узнал о мире куда больше, чем за последние тридцать лет. Кейд прекрасно понимал: ему не подобало слушать россказни Фледвика о фабрике, о магазинах, и о том, как люди ходят в рестораны, театры, увеселительные заведения и разные притоны. Время от времени он утешал себя сомнительным доводам, что сам он никогда не задавал Фледвику никаких вопросов, и только слушал чужую болтовню. Большую часть слов, которые использовал в своей речи маленький пройдоха, Кейд понимал, но иногда между ними возникал почти непреодолимый языковой барьер. Словарный запас Кейда, как это быстро выяснилось, состоял в основном, из двух пластов: официального литературного языка, которым пользовались все проповедники и наставники, и разухабистого жаргона, изобилующего физиологическими потребностями, Кейд понимал, что родился этот слэнг в блатном мире, с которым он сам никогда не сталкивался, и даже не имел представления какой контингент может его составлять.
Однако очень часто на помощь Кейду приходила его природная смекалка. Он просто догадывался о значении того или иного слова — слишком уж красноречивым и ясным был контекст.
Хотя Фледвик замолкал крайне редко, но Кейду все‑таки удалось внушить своему спутнику, какое значение для него, Оружейника, имеет Орден и его порядок. Он начинал осознавать, что хотя Фледвик и восхищался Орденом, но по каким‑то своим, извращенным причинам. Он, казалось, был совершенно не способен понять внутреннюю жизнь Братства, его традиции, законы, ритуалы и неоспоримость многих истин, которые заучивались Оружейниками наизусть. Он не видел никакого смысла следовать этим законам и строить свою жизнь, постоянно подчиняя ее интересам Ордена. Да, Фледвик был Наставником Клейн–дао, но не патриотом Империи. Каждый гражданин сначала должен думать об интересах государства, а потом уже о себе, у старого мошенника даже эта истина была вывернута наизнанку и поставлена с ног на голову.
Кейд подозревал, что для Фледвика Верховный Понтифекс — это абстрактное лицо, окруженное ореолом святости, нечто вроде заведующего отделом Философии Ордена. Он никак не мог осознать, что одним своим существованием Верховный Понтифекс придавал смысл деятельности всего Братства, что он сам по себе являлся воплощением доблести и служению долгу. Однако как Кейд не был зол на старого мошенника, а многое простил ему, когда тот уже в сумерках заходящего солнца сумел без малейшего звука заманить в силки жирную индейку.
Вечером третьего дня Кейд провел целый час, склонившись над картой и пытаясь решить проблем, которая не давала ему покоя последние несколько часов. Он настоял на том, чтобы следующий переход сделать ночью, при свете звезд. Кейд объяснил это мерой безопасности, однако дело тут было совершенно в другом.
Когда ничего не подозревавший Фледвик проснулся на рассвете и протер глаза, перед ним предстало потрясающее зрелище. Он охнул и зажал рот рукой.
— Это… — только и сумел выдавить он.
Кейд деловито покивал:
— Да, они самые, Пещеры Вашингтона. Если мы обойдем их на расстоянии примерно трех километров, то нам удастся избежать наиболее оживленных и многолюдных районов.
— Но зачем, зачем ты…? — от возмущения и страха Фледвик поперхнулся и не договорил.
Кейд только рассеянно пожал плечами:
— Я просто подумал, что если ты увидишь все это при дневном свете, то испугаешься и отступишь, — Оружейник не стал уточнять, что сам он боялся не меньше Фледвика.
Однако он преодолел свой страх и постарался отбросить прочь все сомнения и опасения. Он повернулся к старому учителю и с любопытством поинтересовался:
— А ты когда‑нибудь мог предположить, что проведешь ночь рядом с Пещерами?
— Конечно, нет, — выпалил Фледвик, его даже передернуло от подобной мысли.
Они позавтракали украденными — или, скорее, реквизированными — фруктами и Кейд принялся деловито собираться в дорогу. Он старался заняться делом и не думать об опасности, чтобы случайно не выдать собственного страха. Если Фледвик заметит хотя бы намек на сомнение, все, считай, что дело пропало.
Кейд внимательно оглядел неровную линию горизонта на юге. Зрелище было не из приятных — глыбы серых камней с глубокими черными отверстиями, напоминающими вытаращенные глаза и разинутый рот. Вдоль вершины шли какие‑то укрепления, очень напоминавшие человеческий позвоночник. Такое впечатление, будто здесь упал и умер огромный великан. Его тело вросло в камень, а скелет остался на поверхности. У Кейда мурашки бежали по спине. А ведь именно здесь, в Пещерах Вашингтона живет Верховный Понтифекс — Арль. Здесь все казалось зловещим и таинственным, даже самые простые, привычные вещи. Одно упоминание о Вашингтоне вселяла благоговейный ужас и не только у глупых гражданских. Он наводил на такие жуткие мысли, как и навесной огонь с воздуха. Или, например, вульгарные женщины Мадам Кэннон.
Кейд едва не подавился косточкой от фрукта.
— Пошли, — недовольно скомандовал Оружейник, сплевывая себе под ноги.
Старый учитель тяжело вздохнул, но довольно резво поднялся и они тронулись в дорогу. Они обошли Пещеры на приличном расстоянии, и Фледвик все это время без умолку трещал, надоедая своими дурацкими рассказами то про рабочих, попавших в глупые ситуации, то о каких‑нибудь собственных приключениях. Однако Кейд не перебивал его. Старый учитель отвлекал его от назойливых мыслей, которые лезли в голову, да и к тому же, беднягу буквально трясло от страха, ему просто необходима была какая‑то разрядка. Удивляясь самому себе, Кейд даже не оборвал его, когда Фледвик принялся распространяться насчет девочек из заведения хозяйки Кэннон!
Как только Фледвик завел о них разговор, Кейд, хотел того или нет, сразу же вспомнил девушку, которая помогала ему. Где она теперь? Выпустили ее или она до сих пор в тюрьме? Кто она такая? Эти вопросы не давали ему покоя. Несколько минут Кейд шел молча, а потом неожиданно спросил у Фледвика, не встречал ли он где‑нибудь девушки с благородными манерами, но носит она пижаму, как простая мещанка, а на поясе серебряная подвязка. Он довольно точно описал ее внешность, и старый учитель с интересом слушал Оружейника. Однако маленький прощелыга понял все совершенно извращенно. Он заявил, что когда они выберутся из этой проклятой передряги, он обязательно найдет Кейду симпатичную девушку, настоящую куколку, такую сладкую конфетку, что просто пальчики оближешь. И она будет такая умница, что Кейду станет совсем безразлично какие у нее манеры: простой мещанки или благородной…
На этом Оружейнику пришлось оборвать зарвавшегося учителя и как следует его отчитать. Всю оставшуюся дорогу до самого Потомка оба хмуро молчали, обиженно поглядывая друг на друга.
Когда же они вышли на берег реки, выяснилось, что Фледвик совершенно не умеет плавать. Это новое препятствие в их походе Кейд преодолел быстро и со знанием дела. Стянув с себя форменные брюки, он завязал манжеты и, наполнив воздухом, затянул пояс. Получился своеобразный спасательный круг. Фледвик долго отнекивался, не желая ничего слышать, чтобы не вступать в долгие препирательства, Оружейник просто столкнул маленького мошенника в воду и швырнул ему импровизированный круг.
Отплевываясь и ругаясь, Фледвик намертво ухватился за спасательной средство, но уже не грести, не работать ногами, он не мог. Кейду пришлось буксировать его самому, и, добравшись до противоположного берега, он совсем вымотался.