— Дело не в деньгах, — попытался объяснить Кейд.
Конечно, она права. Зелененькие и синенькие давно уже улетучились. Но она еще не знала о припасенной коробочке в тайнике за полками и кое–какой другой мелочевке.
— Мне надо сделать одно дело. Я обещал еще до того, как пришел сюда.
— Да ты что, свихнулся, парень, совсем! — заорала она так, что едва стекла не задребезжали. — Какие могут быть обещания, если тебя разыскивают! Тебя же сцапают на первом же углу!
Однако, эта проблема волновала Кейда меньше всего. По слухам он знал, что поиски “мнимого” Кейда потихоньку затихли, по крайней мере в этой местности. Вероятно, полиция решила, что он уже давно подался куда‑нибудь подальше от опасного места, где его застукали в последний раз. Еще десять дней назад один из стражников перестарался, испепелив на улице ни в чем не повинных двух прохожих. И хотя в сообщении потом говорилось, что тела “мнимого” Кейда и бывшего Наставника не опознаны, местная служба безопасности умерила рвение, а потом и вовсе успокоилась, теперь уже не было слышно ни об облавах, ни о постоянных патрулях. Если Арль и продолжал разыскивать его, то по каким‑то тайным, своим собственным каналам.
Кейду же сейчас было нужно одно — укромное местечко, где бы он мог оставить основную часть своих вещей. Золото и лучший гражданский костюм он собирался взять с собой. Мадам Кэннон нашла выход и из этой ситуации. Она сложила все его пожитки в большой металлический ящик, где хранились запасы продуктов для кухни. Он был самым настоящим тайником: двойное дно, радионный замок с шифром, едва ли не бронированный корпус. Это было действительно надежное место.
Поднявшись в свою комнату, Кейд переоделся в строгий и довольно роскошный костюм, элегантный и дорогой. Снимая с Кейда мерку, старик Карлин недовольно ворчал под нос:
— Можно подумать, ты собрался на аудиенцию к самому Императору!
На это сварливое замечание Кейд только хитро улыбнулся. Старик, сам того не предполагая, попал в самую точку. Это и был последний и единственный план, который Кейд собирался осуществить в ближайшее время.
Конечно, он мог бы пробраться в секту Кайро, рискуя быть узнанным. Тогда его снова накачают наркотиками и загипнотизируют. И в награду за все свои старания он получит отменный заряд из воинского оружия. Нет, шансы на успех были минимальны, а риск слишком велик. Он мог бы попытаться пробраться в Конвент и все рассказать одному из Понтифексов. Но и этот план не годился. Стоит ему только официально заявить о своем существовании, и из него наверняка сделают обгорелый труп. Он и рта не успеет открыть. Но еще оставалась другая надежда сам Император. Сегодня было утро ежемесячного Дня Аудиенции, и он очень рассчитывал на это.
Здесь, в заведении хозяйки Кэннон Кейд успел убедиться: все эти блатные и мошенники, пьяницы и наркоманы, проститутки и сводники были, конечно, опустившимися людьми, которые, может в своей жизни ничего хорошего и не видели. Но все она сохраняли едва ли не фанатичную преданность Императору. Здесь не было и следа заговора, который старался он раскрыть. Достаточно вспомнить какой ужас внушил им чокнутый вор с его старинной книгой и бредовыми идеями о древних временах. Вот почему он и хотел теперь обратиться именно к Императору.
Да, Империя огромна, думал Кейд, но не настолько огромна, чтобы Великий Властитель отказался выслушать своих поданных.
Единственное, чего он опасался, что ему не поверят, когда он расскажет свою запутанную, страшную историю. Император верит в собственный народ. Он может слишком уж благодушно отнестись к отступникам из секты Кайро. Империя велика, а куча фанатов вряд ли могла совершить слишком много. Надо добавить к рассказу несколько слов о самом Верховном Понтифексе. О его неподобающем поведении, о приказе уничтожить свидетелей. Это могло бы заинтересовать Императора. Все‑таки Верховный Понтифекс — достаточно влиятельное лицо при дворе, и если он замешан в заговоре, значит и многие другие, из окружения самого Властителя и Верховного Правителя, плетут козни против устоев Империи.
Кейд даже качнул головой, размышляя над всем этим. Уж слишком высоко он забрался. Впрочем, девушка предупреждала его. Но так или иначе, а отступать было слишком поздно. Он должен предупредить Императора. И, скорее всего, расследование будет вести не сам он, а люди, отвечающие за безопасность Империи.
Кейд вспомнил мрачное, волевое лицо Верховного Правителя, присутствовавшего на каждой аудиенции. Если Император был символом величия и славы, то Верховный Правитель олицетворял собой власть и закон. Так было всегда. Это закон. Именно он управляет Империей, и не трудно догадаться, Верховный Правитель — единственный человек, который может поверить ему и оценить всю опасность ситуации. Он наверняка прикажет преданным ему людям устроить проверку, а большего Кейд и не желал.
Уходя из пивной, Кейд уносил в своих карманах половину оставшихся драгоценностей: пару коробочек и несколько безделушек. Да к тому же пухленькую пачку денег, которая могла ему еще пригодиться. Проводить на порог вышла сама мадам Кэннон. У нее были красные глаза, словно она долго рыдала. Надтреснутым, полным горя голосом она сообщила ему, вытирая мясистый нос не совсем чистым передником:
— Запомни, парень, здесь тебя всегда ждет надежный приют. Что бы там не случилось, я всегда приму тебя.
Он пообещал не забыть ни е, ни того, что она сделала для него. И в этом уж он не лгал. Кейд и на самом деле был очень благодарен этой женщине. Конечно, возвращаться сюда он и не собирался, но преподанные ему уроки запомнил на всю оставшуюся жизнь.
И все‑таки, он по–прежнему чувствовал себя совершенно чужим среди этих людей. В их жизни не существовало гармоничного, стройного порядка, так характерного для Ордена. В их мыслях и поступках царил хаос и разброд. Никакой цели, их словно бы мощным течением влекло по волнам жизни, и они даже не пытались этому сопротивляться. Ничего возвышенного. Грязь, сплетни, драки, непристойность. И все же, вокруг них царила странная атмосфера теплоты, взаимовыручки и доверия. Неожиданно он испытал чувство товарищества, как и к своим Братьям по Ордену, но намного сильнее. Почему? Неужели только потому, что его Братья отвернулись от него, стоило только попасть в тяжелое положение? Но ведь они только выполняли приказ. Он бы и сам поступил так же, окажись он на их месте. Поступил бы? Еще две недели назад Кейд точно знал ответ на этот сложный вопрос: да. Теперь — нет. Он так хвалился Орденом, но вот его вычеркнули — по ошибке — из списка живых, и он стал вне закона. Случается ли такое среди мещан? Скорее всего, нет. Они не подчиняются приказам, и помогают своим друзьям, попавшим в беду, даже если это связано с риском. Неужели это присуще всем гражданским? Или только среде преступников? Этого Кейд не знал.
Закрыв за собой дверь заведения и шагая по узенькой грязной улочке, он почувствовал себя необычайно одиноким. Это была та самая улочка, по которой он когда‑то шел с девушкой, которая отчаянно цеплялась за его локоть, стараясь остановить. Он завернул за угол и вышел к тому месту, где столкнулся со Стражником. Сейчас на этом же посту стоял другой. Кейд покосился на постового, но тот даже не обратил внимания на изысканно одетого мещанина.
Кейд плелся по улице, уныло размышляя о своем одиночестве. Будь что будет, угрюмо думал он, и тут же разозлился на самого себя. Как он может впадать в уныние? Дело еще не проиграно. Есть надежда довести его до конца. Наоборот, он должен испытывая подобающую гордость той услугой, которую собирался оказать Императору. Однако никаких подобных эмоций он почему‑то не ощущал. Вместо этого он почему‑то вдруг вспомнил о девушке–мещанке. Что же с ней все‑таки случилось? Где она сейчас?
Девушка, девушка! Он солгал Верховному Понтифексу, не словом не упомянув о ней в своем рассказе. Нет, конечно, если бы не присутствие в жилище леди Мойи, если бы не обмен кокетливыми улыбками, многозначительные взгляды… если бы Кейд был уверен, что Верховный Понти–фекс, как любой Оружейник предан Ордену и чтит заповеди Клейн–дао, он бы не задумываясь рассказал о девушке. Но после всего увиденного…