Когда Верховный Правитель вышел, и дверь за ним закрылась, Кейд бросился в кресло и закрыл глаза рукой. Нет, наверное, он сошел с ума. А может вообще весь мир сошел с ума?
— Предатель, смотри мне в глаза! Мне сказали, что ты лгал, и я не верила им, но теперь я знаю все. Посмотри мне в глаза, если осмелишься!
Кейд подскочил при первых же звуках заунывного, скрипучего голоса. Он совершенно не слышал, как открылась дверь, и теперь с удивлением уставился на нелепую женщину, стоящую посреди комнаты. Ее чуть хриплый, гортанный голос совершенно не вязался с драматичными словами, которые она сейчас произносила — Да и вся она скорее напоминала карикатуру — злую и отвратительную — на придворную благородную даму. Сердце у Кейда сжалось. Ему показалось, что кто‑то сыграл с ним жестокую шутку. Это была леди Джослин. Он и сам вчера заметил некоторое сходство… но отдаленное, едва заметное. Кто же мог узнать об этом?
— Предатель, — повторила она с презрением, — посмотри мне в лицо! Ты так ошибался, когда хотел воспользоваться бесхитростной глупенькой девушкой–мещанкой. Посмотри же мне в лицо!
Он посмотрел и заметил, как невероятные, совершенно таинственные перевоплощения начали происходить с ее внешностью. Голова чуть подалась назад, и он увидел длинную шею, тонкую и изящную. Подбородок женщины гордо вздернулся вверх, она смотрела прямо на него с вызовом и иронией, а чуть косившие глаза вдруг заблестели азартом, словно бы подогреваемые внутренним огнем. Из неуклюжей дурнушки девушка в мгновение ока превратилась в красавицу. На ней по–прежнему были дурацкие оранжево–красные волосы, и нелепо сшитое платье, но ни эта вихрастая грива, ни прозрачный балахон уже не могла обмануть Кейда. Да, это была она, та самая девушка из секты Кайро, и теперь он уже больше не мог ошибиться.
Наверное, это было написано у него на лице, потому что девушка кривила губы в невольной улыбке едва сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Однако по–прежнему продолжала ломать комедию:
— Тебе нечего сказать в свое оправдание? — требовательно спросила она исковерканным голосом.
— Тысяча извинений, леди, — хрипло выдавил Кейд, и сердце его гулко заколотилось где‑то в висках. — Если бы я знал… если бы вы хоть словом упомянули о своем благородном происхождении, я не посмел бы вам лгать, — он почувствовал, что сам начинает ломать комедию. Если бы только Фледвик видел его сейчас! Да, этот мошенник наверняка бы пожал руку своему смекалистому ученику.
Девушка подмигнула и кивком приказала продолжать.
— Без сомнения, ваше благородное сердце поймет и простит, когда я скажу, что только ваша несравненная красота толкнула меня на преступление, — по всей видимости, леди Джослин являлась объектом насмешек всего двора. Предполагалось, что она, отправляясь в город инкогнито, наверстывала упущенное на стороне, развлекаясь не в слишком порядочных заведениях. Ее прошлые приключения, да к тому же еще и арест подтвердили гулявшие по Дворцу сплетни, к вящему удовольствию дворцовых остряков. Она вела себя так, будто его, по ее настоянию, приговорили к смертной казни за оскорбление придворной высокопоставленной дамы и за попытку выдать себя за погибшего Оружейника.
— Простить? — взвизгнула она резким, отвратительным голосом. — Простить? С тобой поступят по справедливости, и мне незачем тебя прощать. Ты должен отдать свою жизнь за оскорбление лица королевской крови! И это будет достойное наказание для такого отъявленного преступника, как ты. Я пришла тебя утешить, Брат Подай мне стул. Можешь сесть у моих ног.
Кейд сделал, как она ему приказала, даже на пытаясь понять, что же, в сущности, происходит. Он осознавал лишь одно, что она затеяла какую‑то игру, и надеялся, что в скором времени все выяснится само собой.
Она опустилась на стул и вытащила из обширных карманов широкого платья смятые листы, сплошь исписанные строчками стихов. Кейд опустился перед ней на колени, а затем сел на пол.
— Этот час я обязалась посвятить тебе, чтобы утешить перед смертью. Я прочитаю тебе свои стихи, — и она нараспев, гнусаво–завывающим голосом принялась декламировать то, что, по всей видимости, считала настоящей поэзией:
Во всей Империи нет даже шепота,
который бы остался не услышанным.
Ни днем, ни ночью не спит и бдит тот,
кому принадлежит дворцовый шлем.
Многочисленны двери Империи.
Эту же дверь не стерегут, другая на замке,
и каждый преданный гражданин имеет ключ,
чтобы жить подобающим образом.
Ее колено резко толкнуло Кейда в плечо при словах “эту же дверь не стерегут”. Ему без труда удалось понять, что она имеет в виду. Кажется, таинственная игра начинала приобретать определенные правила.
Благородный или мещанин, ты должен
пользоваться тем, что суждено судьбой.
Клейн скажет нам, как поступить,
и выбора пред нами нет.
На сей раз ключевым словом оказалось “пользоваться”.
Она продолжала нараспев зачитывать дальше свои вирши, когда между листов выскользнул маленький плоский предмет. Он свалился прямо в руки Кейду. Оружейник взглянул на девушку. Не отрываясь от рукописей, та коротко кивнула ему. “Пользоваться”. Кейд мгновенно открыл эту крохотную коробочку и увидел пленку с записью, которой бы хватило на полчаса. Счетчик стоял на нуле.
Мой голос невелик, и я не знаю,
как наполнить все протянутые руки,
настроить тело, душу на добро.
Но если б голос мой был громам подобен,
то я вскричала бы: не забывайте, люди,
что только Клейн вас к счастью приведет.
“Мой голос… я не знаю… как… настроить…” Он искусно установил тембр, показатели высоких и низких частот, чтобы они соответствовали ее исковерканному голосу. Он надеялся только, что подслушивающие устройства не настолько высокого качества, которое позволит им определить подмену. По короткому кивку девушки, он включил запись и вздохнул с облегчением, когда по комнате поплыл все тот же гнусавый с хрипотцой голос, продолжавший читать стихи:
Что за блаженство верность нам дает!
И есть ли сердце, что…
Он осторожно положил аппарат на ее стул, когда она поднялась и жестом пригласила его следовать за ней. Они вместе на цыпочках вышли из комнаты. Верховному Правителю, подслушивавшему на другом конце устройства, предстояло наслаждаться изрядной порцией рифмоплетства леди Джослин.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Она провела Кейда по бесконечным извилистым темным лестницам и переходам. От прикосновения ее хрупкой руки открывались невидимые, потайные двери, замаскированные под панели или Гардины. Они прошли почти весь дворец, но не встретили ни единой живой души. Да, это огромное здание, резиденция Императора, скрывало и таило в себе куда больше, чем казалось на первый взгляд. Это Кейд уже понял.
Когда они наконец вышли, то оказались на узкой, маленькой улочке, как в той части города, где Кейд скрывался две недели. В конце небольшой аллеи, у перекрестка стояла машина. Они сели в нее, и она тут же сорвалась с места, мча их через город. Кейд даже не успел заметить, кто же ее вел, поскольку, едва опустившись на заднее сидение, он тут же повернулся к девушке и принялся благодарить ее за очередное спасение. Мысли в голове лихорадочно носились, вопросы так и напрашивались сами собой. Но когда он попробовал задать один из них, она только приложила палец к ярко накрашенным губам и отрицательно покачала головой, давай понять, что сейчас не место и не время для объяснений.
Кейд откинулся на спинку сидения и постарался расслабиться. Однако мысли не давали ему покоя. Он был потрясен этими таинственными ее перевоплощениями. При первой их встречи она показалась ему обыкновенной мещанкой, замешанной в заговор, из секты Кайро. Правда, в ней чувствовалась привычка повелевать, но он и догадаться не мог о ее благородном происхождении. Потом она стала достойной представительницей носителей подвязки, соблазнительной и вульгарной. Теперь же — придворной дамой, племянницей самого Императора!