Конечно погода не пляжная, но хотя бы пройтись до берега океана надо, да и всякой бакалеей закупиться как следует, пока ливни не начались. Доехали до Оушен, Океанской, по простому, оставили машину в видимости от берега. Там был оборудован самый настоящий пляж, с шезлонгами, зонтиками, киосками. Правда сейчас двое рабочих неторопливо носили все это в ангар позади кафе, но несколько столиков еще стояли на месте. Купив по мороженому, пошли на берег. Со стороны мы наверно смотрелись как-то странно — бежевое короткое платье и сапожки на Кате, бежевые в тон брюки и рубашка, коричневые кобуры с «парабеллумами». Не в цвет была только совсем черная овчарка. На берегу мы были не то чтобы одни, но в пределах видимости было около десятка пар, из них еще двое с собаками.
Океан был красив, полосы облаков на синем небе южнее контрастировали с черными ползущими с севера многослойными тучами. Афина носилась по самой кромке прибоя, поднимая брызги и подпрыгивая от радости. Веселая легкость осеннего дня прервалась каким-то бурлением в воде около самого берега, но видно ничего не было. Подозвав собаку, достал из кармана рубашки поляризующий фильтр, чтобы «срезать» блики от поверхности — через него было видно что-то похожее на плезиозавра с картинок в памятке.
— А давай его поймаем? — сказала Катя. — он вроде небольшой.
— Может не надо?
Тут животное подняло голову над водой. И голова эта была как бы не больше овчарки.
— Ой, хорошо что в я воду не полезла… — сказала Катя.
Афина неистово лаяла на рептилию, прыгая по самой кромке воды из стороны в сторону. Тут рептилия подумала, что проголодалась, и не считая нас угрозой, двинулась к берегу. Когда между открытой пастью с режущими черепашьими челюстями и собакой осталось меньше метра, мы дружно открыли огонь. Несколько секунд спустя Афина отпрыгнула назад, а извивающийся ящер, разбрызгивая кровь из пробитой головы, оказался почти на берегу, в самой кромке прибоя. Сзади раздался топот, обернувшись мы увидели троих мужчин с баграми и топором, это были работники того самого кафе.
- %!?*-е орденцы опять сеть не починили.
— Какую сеть?
— Пляж огорожен стальной сетью на поплавках, чтобы такие зверушки не заплывали. Но по осени у них начинается миграция, вот и заплыл гад. Вы в порядке?
— Мы в порядке, собака тоже, а с ящером что делать будете?
— Сейчас вытащим на берег, сфотографируем для жалобы, что сеть не в порядке, а то так всех отдыхающих сожрать могут.
— Можно вам помочь, а потом зверушку порассматривать?
Вчетвером вытащив ящера на берег, долго рассматривали диковинку, а потом перезарядили пистолеты и решили покинуть столь гостеприимное и уютное место, чуть не стоившее нам собаки.
В молле распереживавшася Катя порезвилась на довольно заметную сумму, накупив всевозможных круп, картошки, специй, и в довершение всего двадцатилитровую банку соленых огурцов, и такую же маринованных помидоров. Обе банки были с обстоятельностью упакованы в обрешетку из тонких деревянных реек. Заглянули текстильную лавочку к похожему на бурята или монгола продавцу, где углядел в углу кучу тех самых оружейных сумок. Оказалось, что шьют их здешние китайцы, а стоят они оптом по десятке, в общем, тюк сумок оказался в машине. Закупившись всевозможной провизией, наконец добрались до дома.
Ночью начался дождь. Сначала несильный, но потом порывы ветра стали усиливаться. Выглянули в окно — ветер доносил запах моря, но тут же захлопнули окно, направление ветра сменилось и струи воды хлестнули в открытое окно. Начался сезон дождей, но нам было хорошо и уютно — камин в гостиной, уютный дом, любимая девушка и интересная работа.
Как не удивительно, но раньше мне не нравилось, когда кто-то смотрит за работой. Но с Кате все было наоборот — мне нравилось, когда она забиралась с ногами в стоящее в мастерской плетеное кресло и просматривала интерьерный журнал вроде «мезонина», многолетнюю подшивку которых мы привезли с собой. Или что-то рисовала в большом альбоме. Постепенно Катя начала проявлять интерес к моей работе, сначала это был поток расспросов, но потом оказалось, что по ее мнению, гравировка в стиле булино это как рисование тушью. Понятно, что спрос на штучные украшенные ружья будет много меньше, но… пусть изучает, раз интересно.
События первого дня начала сезона дождей в разведуправлении РА еще долго вспоминали как «день проктолога». В струях первого дождя к КПП Демидовска подъехал длиннокабинный «унимог». Вышедшие из него водитель и пассажирка не понимали по-русски почти ничего, а переводчиком при них был их сын. Сержант связался с караульным помещением, предупредил что приехали французы и хотят попасть в отдел кадров. Доехав по объяснениям до кирпичного дома администрации, они резво вбежали в подъезд. Когда работница кадров позвонила в ближайшее место, где мог быть франкоязычный — в первый отдел, и позвала переводчика, удивления это не вызвало. Но лейтенант Павличенков до кадровиков не дошел — в коридоре в него вцепилась девочка лет тринадцати и стала на плохом русском упрашивать отвести в «первый отдел». Когда они пошли туда, достала флешку и сказала, что ее просил передать русский, который сказал чтобы еще передала привет от «тульских казюков из башни». Павличенкову хватило эрудиции, чтобы понять, что «тульские казюки» это работники ТОЗ-а, а на башню похоже здание ЦКИБСОО. Отвел девочку к родителям и сел за компьютер.