Разумеется, она не уложилась. Я успел выбросить в реку один окурок, немного поскучать, начать следующую "галуаз" и только после этого из-за спины донеслось очень тихое "переоделась".
Забавно, в одной дырявой шали она меньше смущалась. А тут… если мужчину в новой одежде обычно интересует, насколько ему в ней комфортно, то женщину — как она в ней выглядит. Понятное дело, бывает и строго наоборот. Знал я одного начинающего щеголя, который из-за цвета перчаток мог ныть часами, но в среднем — где-то так.
— Что, все так плохо!? То есть… я знаю, что плохо, но… совсем пугало, да?
Признаюсь, я отчасти нарочно помедлил с ответом. Да еще и разглядывал её, скептически хмурясь. Хотя на самом деле получилось лучше, чем я опасался. Понятно, что пиджак в плечах широк, да и брюки только на утянутом ремне и держаться, но в целом — очень даже неплохо.
— На Марлен Дитрих ты, конечно, не тянешь. — сообщил я девушке, — Да и на Кэтрин Хепберн тоже. Но за взбалмошную американскую суфражистку вполне сойдешь. Садись в машину.
Кажется, это называется "по лицу пробежала гамма эмоций". Недоверие… сомнение… злость и решимость. Я успел обойти машину, сесть за руль и выкрутить на радио какой-то фокстрот, а мадмуазельВервиль все еще стояла у задней двери, прикусив губу. Затем вдруг схватила давешнюю шаль, скомкала — с силой, словно застывшее тесто разминала — отшвырнула прочь, села рядом со мной и хлопнула дверцей так, что все стекла жалобно звякнули.
— Поехали!
Ехать нам предстояло несколько часов. Князь сказал, что у него какие-то личные дела в Мурмелоне и Свена это, как ни странно, устроило — "нам это практически по пути", как он загадочно выразился. Что-то там хитрое затевалось, логичнее было бы забрать нас из Парижа, ведь еще машину нужно Сиксту вернуть.
В любом случае, время было, так что начинать разговор я не торопился. Клиент должен дозреть, как любил повторять Мастер. А конкретно этого… этой клиентку вряд ли хватит надолго, слишком уж её от вопросов распирает. Хотя вариант "промолчит всю дорогу" меня бы тоже устроил. Тогда бы я просто сдал её Свену и Косторезу и пусть голова болит у нас всех, а не у меня одного.
— Почему ты молчишь?
— Да я вообще неразговорчивый.
— Это заметно.
Дальше, видимо, должен был последовать мой ответ. Но я как раз сосредоточился на обгоне трактора с прицепом — чертов фермер полз прямо по середине дороги, с какой стороны к нему не подступайся, колеса приходится чуть ли не в кювет вывешивать. На клаксон этот пень тоже реагировал, видимо, давно и основательно забив уши коровьим навозом. К счастью, долго глотать пыль не пришлось. От шоссе шла какая-то местная дорога и этого отрезка мне как раз хватило, чтобы уйти в сторону и выскочить обратно прямо перед шипастыми колесами. А там уже пыль пришлось глотать ему и надеюсь, её поднялось достаточно много.
А ведь можно было взять авиетку. И почему только сейчас об этом подумал? Обошлось бы дороже, зато проще и быстрее, места для посадки сейчас почти в каждом городке. В том же Труа как раз достроили новый аэропорт. А по Парижу…по Парижу можно и на метро. Эх… инерция мышления, не иначе. Сначала Мастер взял грузовик, потому что ему требовалось вести груз, потом Свен приказал взять авто, чтобы ехать на поиски Мастера. А потом никто — и я в том числе — не подумал, что удобнее было бы заменить машину на легкий самолет.
— Куда ты меня везешь?
— В Мурмелон-ле-гран.
Следующую фразу мадмуазель пробормотала себе под нос и её заглушило очередным рекламным танго. Впрочем, и так было понятно: слова там из тех, что девушкам из приличных семей знать не положено.
— Повторишь?
— Говорю, ты просто потрясающий собеседник! — это был еще не ор прямо в ухо, но близко к нему. — Каждый ответ, как целый роман, все сразу ясно-понятно.
— Взаимно.
— В каком это смысле?! Ты же меня ни о чем не спрашивал.
— Да я представления не имею, о чем тебя спрашивать, — признался я. — И зачем ты мне вообще нужна.
Секунд на пять её этот ответ просто вогнал в ступор. А затем "прелестные уста" мадмуазель Вервиль разверзлись и… французский я, в общем, и так изучал не в Сорбонне, но… моряки в марсельских кабаках некоторых слов не знали. Или стеснялись употреблять.
— Извини, поаплодировать не могу. Дорога не очень, руки заняты.
Мне выдали еще несколько пожеланий на тему, чем занять себя, но уже более вяло, без прежнего огонька.
— Закончила?
— Кончила, мать… знала бы, вцепилась в ажана, чтобы запер обратно в клетку. Там хоть какая-то ясность была — суд, прикинуться невинной овечкой, слезу пустить… мне шепнули, у судьи две дочки, старикан бы наверняка дал слабину. А теперь я опять в дерьме по уши, верно?