Теперь уже мне захотелось оглядеться, нет ли в каюте кого-то третьего.
— Это ты мне предлагаешь?
— Ну да.
— Так, — на всякий случай я отложил предмет обсуждения подальше на плед, чтобы Ковбой не объявил его проданным по принципу "взял равно купил!" — Давай еще раз, сначала. Ты украл на военном заводе опытный и наверняка по самое немогу секретный пистолет под непонятно какой патрон, притащил его в мою каюту и теперь еще надеешься за него живые деньги получить? Тебя, случаем, Мика Гольдберг не покусал, пока мы "фольмеры" грузили? У них вроде для такой наглости даже слово специальное имеется…
— Если денег жалко, давай меняться, — ничуть не смутился Ковбой. — Ты же любишь всякое такое, необычное. А патрон… вернется Мастер, переделает его под что-то нормальное. Серьезно… вон у тебя "савадж" лежит "триста восьмидесятый", а ты из него хоть раз стрелял?
— Два раза.
До меня уже начало доходить, к чему идет дело и вообще из-за чего был устроен цирк, но…
— Вот видишь. Значит, не лег он тебе, зря только место занимает…
Тут я уже не выдержал и заржал — громко так, от души…
— Твою ж мышь, Ковбой! Я тебе год, год! назад еще сказал: понравился мой "савадж", гони двадцать долларов и забирай. Но ты уже какой? четвертый раз приносишь какую-то хрень для обмена. Тебе что, религия запрещает живые деньги дать?
— Не, в Библии на этот счет ничего не сказано, — дождавшись, пока я отсмеюсь, признался Ковбой. — Но примета есть… дед мне про неё рассказал. Я в нее не то, чтобы крепко верю, но…
Фразу он так и не закончил, но мне и сказанного хватило, чтобы понять: во-первых, "оседлав мустанга", этот упрямый кретин уже из седла по доброй воле не вылезет. А во-вторых, градус идиотизма предлагаемого к обмену будет лишь повышаться.
— Забирай "савадж", — простонал я, — и катись из моей каюты.
После ухода довольного, как обожравшийся удав, Ковбоя, минуты три я просто сидел и тихо трясся от смеха. Затем попробовал снова вернуться к работе, но настроение было уже совершенно не то. К тому же, насчет любви к необычным стволам Ковбой палку перегнул, но некоторые вещи меня действительно "цепляют". Вот и сейчас где-то на в голове занозой сидела и противно ныла мысль: "где-то такой же патрон я уже видел".
Когда нытье стало совсем уж назойливым, я плюнул, по-быстрому привел все полуразобранное железо обратно в рабочий вид, рассовал по местам и пошел в "библиотеку". А именно устроенный рядом с камбузом шкаф для всякого разного, где наверху хранились кастрюли, а внизу — "резервный запас пипифакса" в виде старых оружейных каталогов.
Интуиция не подвела, искомый — ну или очень похожий на него — патрон обнаружился в третьем по счету каталоге. Патрон.30 Browning производство Remington UMC для автоматической винтовки все того же Джона Браунинга. Саму винтовку я даже помнил, но совсем смутно. Делали её в двадцатых, но продажи не пошли — кажется, как раз по причине слишком слабого патрона. В общем, ответ из тех, что порождает новые вопросы. Зачем бы французам…
Додумать эту мысль я уже не успел — динамик прокашлялся и взвыл. Мастер долго и придирчиво искал "правильный" сигнал боевой тревоги, но результат получился достойный, уже первые звуки с хрустом выдирали человека из самого глубокого сна. Ну а у бодрствующего сердце сразу начинало стучать раз в пять быстрее, разгоняя по телу адреналиновую волну.
Потому что чаще всего следующее, что слышишь: это захлебывающее тарахтение чужих авиапулеметов и еще один, тоже совершенно незабываемый звук — когда чужие пули рвут обшивку.
Глава 10
Вой оборвался также резко, как и возник. Динамик снова прокашлялся и прохрипел чем-то смутно напоминающим человеческий голос:
— Боевая тревога. Пассажирам оставаться в своих каютах. Экипажу занять места по боевому расписанию.
Беглый взгляд в окно — облака все так же плыли в трех-четырех сотнях метров под крылом. И черных точек вражеских машин тоже не наблюдалось, как и трассеров. Зато в коридоре происходило нечто весьма… эмоциональное. Ну да, Князю-то хорошо, его каютка и так ближе других к хвосту. А вот Косторезу, похоже, кто-то имел несчастье подвернуться на пути к башне.
Один, два, три… накинуть "ирвинку", всунуть ноги в ботинки… вражеской стрельбы все не было, а вот шум в коридоре стал еще громче… и кто-то промчался мимо, топоча как рвущееся к заветному водопою стадо буйволов. Закончив со шнурками, я осторожно выглянул, увидел на лесенке под потолком полосатые гетры доктора, посмотрел в другую сторону…