— …но правильно будет думать, что в контрразведке из него выжали все… что знал и что давно забыл, — закончил за меня Леви. Мой… первый старший группы всегда повторял: если не уверен, что твой товарищ мертв, рассчитывай на худшее: попал к ним живым и его разговорили.
Минц произнес это вроде бы обыденно, но что-то в его голосе мне подсказало… нет, прокричало: так о живых не говорят.
— Когда он сам погиб?
— В прошлом году, в Галилее… натолкнулись на патруль, началась пальба. Иосиф и еще один товарищ остались прикрывать отход. Британцы тела родным не выдают, но при морге в госпитале был санитар из наших… рассказал, что у одного была рана на виске, а второй подорвался на гранате.
Я не стал расспрашивать, кем приходился ему этот Иосиф — братом или кем-то еще. Так бывает: кому-то выпадает остаться и умереть, кому-то жить и задаваться вопросом "почему я, а не он?" Если успеешь прожить достаточно долго, приходит и понимание, что вопрос дурацкий. Мы все живем в долг и в конце пути у каждого из нас рано или поздно случится самый длинный день, тропа, которую не обойти, пара глотков воды и последняя обойма. Или что-то еще. Просто бывают долги, вернуть которые можно лишь другим.
— Знаешь, что для партизан важнее всего?
— Предполагается, — после короткой паузы отозвался Леви, — что я не задумываясь, отвечу "оружие и патроны"? Так, мистер Мартин? Но я скажу иначе: важнее всего для партизан идея. Только не подумайте, что я коммунист, хотя Лейбу Бронштейна у нас уважают. Если есть правильная идея, все остальное тоже найдется: люди, оружие, деньги…
— Мои аплодисменты, — я несколько раз слегка хлопнул по прикладу винтовки. — Даже спорить не хочется… еще и потому, что другое имел в виду, более практическое. Попробуем иначе: ты местный герильеро, борешься в этих горах за мировую революцию, свободу Страны Басков и вообще все хорошее. С идеями полный порядок, из Москвы и Мюнхена регулярно транслируют новости Коминтерна. С оружием тоже кое-как налаживается, как видишь. Да партизанам не нужно пять суток артподготовки. А вот пожрать хотя бы раз день хочется, вне зависимости от идеологии.
— Теперь понимаю…
— В здешних горах, если верить нашим французским друзьям, партизан должно быть много. А значит, среди населения друзей у них еще больше. Один спрятал на чердаке винтовку и в нужный момент по сигналу примкнет к отряду и пойдет в бой. Второй носит в горы еду, третья следит за полицейским участком… и еще два десятка просто делают вид, что ничего не видят и не знают.
— Чужаку они этого тем более не скажут.
— Верно мыслишь, парень, — одобрительно произнес я. — Только наша задача проще. Надо лишь прикинуть, кто именно должен знать. А насчет поговорить по душам Ковбой у нас первый. В это поверить сложно… но полетаешь с нами годик-другой и сам убедишься, какую массу информации люди порой выбалтывают, сами того не желая.
Леви промолчал и я снова вернулся к разглядыванию крыш, окон и горшков с цветами в четырехкратную оптику.
— Крестьянин скрылся в рощице, — доложил Минц, — ушёл куда-то в глубину, за деревьями не видно.
— Занятно…
Конечно, это могло не значить ровным счетом ничего. Мало ли что стукнет в голову человеку, чтобы в жару взять мотыгу и потащиться куда-то вниз, в долину. А может, он и впрямь решил сходить, рассказать кому-то по появление в городе подозрительного чужака.
Солнце поднялось еще выше, старательно выжигая из мира яркость красок. Южный полдень на излете лета — та еще парилка. Два года назад, в Персии, примерно в такой же полдень я едва не схлопотал тепловой удар… караван должен был пройти утром, а появился только под вечер. В тот раз тоже из окружающего мира ушли цвета, все растворилось либо в ослепительно-белом, либо беспросветно-черном. Лишь внизу, возле самой тропы маячило зеленое пятно, куст ежовника.
Тут было все же полегче — мы лежали в тени, да и с жидкостью было проще, метрах в двухстах позади весело прыгал по камням горный ручей, так что фляги можно не экономить. Еще имелся кофе в термосе. Но во-первых, это идти еще дальше — к лошадям на другой стороне склона, — а во-вторых, его лучше приберечь на случай, если совсем начнет в сон клонить.
— Возвращается…