Впрочем, тамошним продавцам было хорошо и без наших монет. Посетители к ним шли хоть и не рекой, но вполне постоянной струйкой. Со стороны это выглядело прямо как демонстрация современной европейской моды. Стиль "усталой элегантности" — как иронически обозвал его Косторез — костюмы с широкими плечами, брюки с отворотом. Более молодые, как правило, предпочитали спортивный стиль и светлые тона, но таких было меньшинство. В основном, в шатер напротив тянулись более солидные клиенты — солидность во взгляде, слегка или даже не слегка выпирающий пивной живот… и откровенно скучающая спутница жизни лет на пять-десять моложе.
Разумеется, все это были совершенно "не наши" клиенты. Настоящих охотничьих ружей, без военной родословной, в отсеках "Доброй тети" найдется хорошо если полтора десятка. Да и то довольно специфических — в большинстве это двухствольные штуцеры именитых английских фирм под патрон Элей… восстановленные Мастером после попытки выстрелить патроном Джеффри. Милая шутка в конкурентной борьбе, оба патрона именуются.475 нитро экспресс ноемр 2 и различаются только именами в конце — но при этом диаметр пули у одного чуть больше. Возимся мы с ними лишь по той причине, что в Африке и Индии за такой подарок можно личного слона Троцкого у колониальной контрразведки выкупить, не говоря уж более мелких отступлениях от буквы закона.
Ах да, еще одно такое громыхало украшает стену кают-компании, но это личный трофей Ковбоя из амазонских джунглей. Он — по его словам — сумел встретить там настоящего британского лорда, поссориться… ну и успеть выстрелить первым.
В общем, нам с Косторезом оставалось лишь разглядывать проплывавшие мимо кошельки с их владельцами. Доктор время от времени отпускал реплики в стиле: "исключительно неудачная расцветка… а этот, в черном, вообще похож на владельца похоронного бюро", на что я отвечал в том же стиле: "шатенка в темно-синем ничего так… а этот, в светлой шляпе — ну вылитый аптекарь, которого в Самаре расстреляли".
Многие дамы и вправду были очень даже ничего. Правда, меня их вид настраивал исключительно на мысли о недавней встрече с Моникой и её "ритуальном" забеге по лавкам и прочим boutique. Почему-то ma petite blonde искреннее считала, что замужней женщине не приличествует брать у постороннего мужчины деньги, пусть даже за несколько очень жарких совместных часов в мансарде подруги. Но вполне допустимо, если этот же мужчина оплатит небольшую гору коробок и пакетов, особенно если сам примет участие в процессе выбора. Пусть даже в виде восхищенного мычания в ответ на вопрос "милый, как мне эта шляпка? Смотри, какая чудесная крепдешиновая блузка, как раз подойдет к новой юбке!". Конечно же, новые туфли-лодочки, куда же без них. И да, крохотная сумочка из крокодиловой кожи может сожрать больше живого пресмыкающегося. Когда скалящийся не хуже покойного крокодила продавец продемонстрировал ценник, я осознал, что занимаюсь чем-то не тем. Из того зверюги, что мы в Австралии пустили на мясной пирог, можно было наделать столько всего…
В общем, я предавался "разнузданным воспоминаниям", а вот мысли Костореза приняли более деловой оборот. Со словами "я тут ненадолго отойду" он пропал часа на полтора и вернулся, отягощенный, словно кайенский каторжник, серой полотняной сумкой, уронил её мне на ногу — звякнуло точь-в-точь как кандалы, да и вес примерно совпадал — и почему-то хрипло прошептал: "сортируй и выписывай ценники, не дороже десяти франков". Я заглянул внутрь и понял, что попал надолго.
— Делить будем по-честному или по справедливости?
— Тебе франк с каждого.
— Полтора.
У самого Костореза почерк типично докторский. В смысле, он сам не всегда может понять, чего понаписал, а писать предстояло много.
— Это уже не дележка будет, а экспроприация! — все тем же хриплым шёпотом возмутился доктор. — Один и пятнадцать. Идея-то моя и деньги тоже.
— А с меня будет много мелкой ручной работы, чернила, — я достал из внутреннего кармана футляр с "кавеко" — и амортизация орудия производства, то есть авторучки. Так что не стесняйтесь делиться с трудовым народом, мистер эксплуататор. Франк и тридцать пять.