***
Знаете, как нужно переносить «Льюис» на большие расстояния? Правильный ответ: навьючить на мула… или осла. Вот именно в роли осла я сейчас и оказался. Даже шейный платок и парашютного шёлка не особо спасал.
Отдельно доставляло нытье проводника, хотя он-то тащил всего четыре магазина. Причем в удобных брезентовых сумках, а не «ведрах» старого образца. Санчо не-Панса… фамилию мне назвали, но я её так и не запомнил.
По крайней мере, дорогу он знал и шел достаточно уверенно. Для меня уже после первого часа все эти горные красоты слились в одно мутно-зеленое пятно. Вверх на очередной заросший сосняком склон, потом вниз, тут полегче. Передышка у ручья, десять минут, пинками поднять Санчо, пересечь долину, взобраться на следующий склон.
Какого дьявола я на это согласился? По уму, после того разговора с вожаком анархистов надо было сворачивать лавочку и улетать. Все из-за Костореза… так он бы и тащил этот «подарочек». Так нет же… только ты, Комиссар, сможешь найти общий язык с местными большевиками. Гы-гы-гы три раза.
На месте партизанского командира, я… ну, тот «я» из прошлой жизни… так вот, я бы вообще не стал слушать какого-то подозрительного типа, припершегося неизвестно откуда. Пулемет бы забрал, да, ручной пулемет в хозяйстве всегда пригодится. А человек… проще хлопнуть, чем разбираться, что у него там на уме в самом деле.
Сильно подозреваю, командир, которого местные уважительно именуют «Черная смерть», рассуждает схожим образом. Это вторая причина нытья Санчо — бедолага боится, что его прихлопнут за компанию с подозрительным иностранцем. Тут возразить сложно — действительно ведь могут…
— Далеко еще?
— Уже почти пришли, сеньор Мартин, — проводник, радостно приняв мой вопрос как повод для привала, сбросил на землю сумки, снял шляпу и принялся вытирать, вернее, размазывать по лицу струйки пота. — Видите там, впереди, большая лужайка и на ней, слева, у края леса, хижина? Нам туда и надо.
Километра полтора, прикинул я. Но это если по прямой, а тропками все два и вверх по склону. Но по крайней мере, это уже действительно финальный бросок, а не очередное «осталось еще немного, синьор Мартин».
— Может, сначала перекусим? — заискивающе предложил Санчо. — У меня еще осталась пара лепешек, а тут рядом есть прекрасный родник, прямо из скал бьет, вода чистая, как слезы богоматери…
— А что, там, — я мотнул головой в сторону хижины, — нас даже не накормят? А как же традиционное баскское гостеприимство?
— Ох-х, синьор Мартин… — Санчо поднял руку, словно собираясь перекреститься, но в последний момент передумал и сплюнул через плечо, — что с нами сделают эти люди, никто не знает, даже они сами. Вот говорят, что наш Педро Карерра иной раз чересчур суров и может подстрелить ни за что. Но то всего-то пару раз и было, ну а в Бергаре он вообще был пьян, а когда человек выпьет, какой с него спрос… он потом сам ходил к родным того парня, извинялся. А эти люди… как посмотрят, сразу могильный холод пробирает до самых косточек. Им что человека убить, что мошку… так что, сходим к роднику?
Я почти сказал «да», но затем живо представил, как положу чертов «льюис» на землю, а потом его надо будет снова поднимать, пытаться хоть как-то пристроить поудобнее. Только плечи уже стёрты, да и верх спины как бы не до крови.
— Нет, не надо. Прибереги лучше свои лепешки на обратный путь.
— Ох, синьор Мартин, до пути обратно еще дожить надо…
Санчо говорил еще что-то, но я уже не слышал, сосредоточившись на ногах. Левой-правой, левой-правой, ботинки словно кандалы, но и тут ничего не сделать, легкие туфли бы изорвало в клочья на первой же осыпи. Как там у старины Редьяра? Boots — boots — boots — boots — movin' up an' down again!
Потом снова начался сосняк и стало чуть полегче, хотя бы тень появилась. А когда и лес окончился, идти оставалось уже совсем немного.
Хижина выглядела заброшенной. Двери нет, черные провалы окон, в крыше не хватало нескольких досок. Не похоже, чтобы здесь кто-то жил или хотя бы регулярно бывал, свежих следов не видно, трава не примята.
Глаз все же зацепился за что-то, причем от усталости я даже не сразу понял, что именно увидел. Просто какой-то бесформенный кусок, по которому ползали несколько мух… навозных… а значит, лошадь тут была недавно и вряд ли сама по себе.
И прежде чем я додумал эту мысль окончательно, из темноты внутри хижины возникло лицо. Точнее, половина лица… и перекинутая через плечо патронная лента.
— Привет, красавчик. Готов сегодня умереть?