— Ты в порядке? — Тереса, присев, с тревогой вглядывалась мне в лицо. — Точно не ранен.
— Все в порядке, — соврал я. — Просто… не проснулся еще толком.
— Может, кофе сварить? Солнце скоро будет садиться, небольшой дымок не заметят.
— А что, у нас и кофе имеется? — заинтересованно уточнил я.
— Даже сгущенное молоко. Пока ты дрых, я провела небольшую инвентаризацию. Вы, летуны, богато живете. Целый ящик всякой жратвы, даже шоколад есть…
Должно быть, нашла аварийный запас, предположил я. Транспортники наверняка летают и в Марокко. А там, если шлепнулся и разбита рация, то найти тебя могут далеко не сразу. Да и здесь, в Испании зимой в предгорьях Пиренеев можно в какой-нибудь горной долине разложиться так, что и сам не выберешься и найдут в лучшем случае ближе к весне, когда снег сойдет, а зелени еще не будет.
— Кофе, это хорошо, просто замечательно. Но сначала пусть Леви притащит мне карты из кабины.
— Только не слишком увлекайся работой, mi milagro barbudo[1]! — Тереса провела ладонью по щетине, которую я за последние пару дней и впрямь отрастил на зависть иным кабанам. — У меня после боя кровь кипит, так что я хочу с тобой сходить в лес… на разведку.
Все же мы, мужчины более… однозадачные, как говорит Мастер. Вот и сейчас, пока она не сказала, я вообще не думал даже в эту сторону, все мысли были заняты оценкой обстановки. А сейчас вдруг осознал, что и у меня… как она сказала? кровь кипит, да еще как.
— Ближе к ночи, bueno?
— Я запомнила…
Обещания в этом голосе… и в том, как она уходила… было столько, что я едва не передумал и не бросился следом с криком: " к черту все, пошли сейчас!".
Да уж. Уровень дисциплины, конечно, в отряде будет ниже точки замерзания. Две женщины, считай, две сложившиеся парочки, двое нетранспортабельных раненых, один испанец и один мальчишка, хрен-поймешь-чего-у-обоих-на-уме.
А хуже всего были сумки с деньгами. Два мешка, двадцатки с пятерками, считай тысяч двадцать пять одним только золотом, не считая серебра и меди. Монеты разных стран, разного износа… это вам не бумажки с номерами подряд, тут следов не найти. Это дом на берегу озера, счет в солидном банке, машина, прислуга… в общем, сытая и спокойная жизнь, пока мировая революция, наконец, не постучится в дверь мозолистыми кулаками. Правда — лишь для одного. Если на всех — сумма солидная, но выйти в рантье не хватит, разве что приподняться до уровня владельца ресторана или мастерской.
Прищурившись, я посмотрел в сторону самолета. Женевьева с Князем болтали о чем-то, сидя на ящиках, испанец чуть поодаль копался в мешке, Тереса как раз подошла к дремавшему под кустом Леви. Можно и одной очередью всех положить, если повезет, а нет — так с двух точно. Кроме раненых, само собой, но лежачие тут не в счёт.
Конечно, это была просто мысль — у меня ведь не было под рукой "фольмера". И потом, даже не беря в счет всякую лирику — куча золота порой может перевесить любую лирику! — в одиночку выбраться с таким грузом из чужой враждебной страны очень сложно. Не сказать, чтобы совсем невозможно — но шансов не так, чтобы очень. Я это понимал хорошо. А вот понимают ли это все остальные?
Леви Минц, похоже, понимал. По крайней мере, он пистолет-пулемет повесил на плечо так, чтобы сдернуть в любой момент и когда отдал мне карты, стал не прямо, а чуть сбоку — чтобы и мне обзор не загораживать и самому краем глаза фиксировать остальных.
— Ждешь проблем?
— Остерегаюсь. — Леви, сдвинув кепку на лоб, почесал затылок. — Без обид, Мартин… я и вас… ваших-то толком не знаю. А местных этих тем более. Товарищ командирша еще ничего, а вот Лопес этот чернявый скользко выглядит. Пока летели, был белее снега, ну а тут ожил, перышки распустил, шуточки всякие отпускает. Ну, наверное шуточки, я-то не понимаю, но другие улыбаются. И эта француженка, Вервиль…
— А с ней что не так?
— Да пристала тоже, — с досадой произнес Минц, — ой, да ты ранен, бедный мальчик, давай перевяжу. Три раза ей сказал, что не надо, царапина же, кровь давно не течёт, а она все не унимается…
Сам я только сейчас, после этих слов, заметил, что на левом предплечье у Леви разорван пиджак, а вокруг расплылось темное пятно.
— Это в самолете тебя зацепило?
— Нет, раньше… когда гранаты кидал. Да там уже засохло все, сейчас рубашку отдирать больнее выйдет.
— Понятно.
Леви со стороны наверняка выглядит слабым звеном цепочки. С одной стороны, умелый, резкий, с "фольмером", а с другой: "да это же всего лишь мальчишка, если останемся одни, всегда или голову задурю или еще как-то решу вопрос".