— И штурмом их взять никак не выйдет, — добавил граф Вольсунг, — потому что лагеря эти укреплены отлично, ров и частокол, и рассчитаны примерно на восемьдесят, а то и сто тысяч уродов, хотя на деле их сорок-пятьдесят тысяч. С ними еще и драконов восемь или девять, плюс они везут несколько метательных машин, наверняка захваченных в Тарсинке… Даже без пушек и драконов, мы не смогли бы победить их в открытом бою, потому что надежных войск у нас самих тысяч двадцать от силы и еще тысяч шестьдесят сброда, плохо обученного. Нельзя всю жизнь быть пекарем или землепашцем, а потом за две недели стать солдатом. Я уже молчу о том, что это беженцы из других стран, у них нет мотива сражаться за Арлансию, и вся эта масса говорит на трех разных языках…
— Мы могли бы набрать еще тысяч двадцать бойцов, если бы оторвали от работы всех — кузнецов, литейщиков, оружейников, ремесленников… Но скажи, мастер Данила, а будет ли толк? Есть ли у них хоть один шанс умереть не напрасно?
Разумовский сел и устало откинулся на спинку кресла.
— Итак, подытожим. Враг решил ударить в самое сердце, у него перевес в живой силе, есть драконы и пушки. Он готов к любому отчаянному шагу с нашей стороны и намерен на этот раз нас просто прихлопнуть…
— И что еще хуже, он везет с собой такую тучу припасов, что хватит на двести тысяч солдат. Враги постоянно увеличивались в числе, а теперь, похоже, ожидают огромного пополнения, — добавил Йонгас.
Данила внезапно хлопнул себя по лбу:
— Да блин! Как я раньше-то не сообразил?!! В общем, подкреплений в сто тысяч не будет. Это они порох везут в таких количествах. Бомбарда такого калибра, стреляющая ядрами, которое поднимают два орка… Да вы представляете себе, сколько пороха надо, чтобы забросить такой снаряд через стену в середину города?! Вчера они стреляли целый день! Из двух, мать их за ногу, пушек!
— А ведь и правда… Это ж сколько бочек надо?
— Рискну предположить, что за день они выстреляли больше пороха, чем мы изготовили за все время, причем в разы больше.
— Но, похоже, у них его множество бочек, глупо надеяться, что им не хватит пороха, чтобы разгромить город…
Данила засмеялся, зловеще и коварно, словно комедийный архизлодей.
— А вы вообще представляете, как взрывается такое количество пороха? Одна искра — и привет! Трупы потом два дня с неба сыпаться будут!
— Сомневаюсь, что они позволят нам прийти и поджечь. Слишком хорошо охраняется, не прорвемся даже ценой больших жертв.
Данила хмыкнул:
— А мы и не спросим. Сволочи очень любезно указали нам, где именно будут находиться пушки и порох через три дня. Есть подробная карта местности вокруг последнего лагеря?
— Вот, — сказал Вольсунг, выбирая из нескольких карт нужную.
Разумовский уперся руками в край стола. Место выбрано грамотно: открытое поле со всех сторон, только с запада — лес в километре или около того.
— А это что за крестики?
— Тут и вот тут эльфы видели большое количество патрулей, кабанья кавалерия рыскает. И примерно в этих местах есть что-то, что они скрывают. Туда же везли фураж. Возможно, рабов держат, или еще что.
— Скорее тогда кабанью кавалерию, — уточнил Таэнваэрромэйн, — они учатся… В прошлой битве, имей гоблины мобильный резерв стрелков на кабанах, они могли бы вас и победить, окружив и расстреливая со всех сторон. Вот тут они нас словно приглашают подобраться поближе лесом, перегруппироваться и пойти в атаку. Их огромные бомбарды убьют кучу солдат, а затем подходят свиноезды, окружают, орки из главного лагеря давят массой, обстрел со всех сторон…
Данила махнул рукой:
— Да оно и ежу понятно, что штурм — дело безнадежное. В эти игры с артиллерией можно играть и вдвоем. Тут такой момент: я не уверен, что гоблины действительно разместят в одном месте пушки, порох и войска, именно потому, что это очень-очень тупо с их стороны. Надо послать разведку и выяснить, где именно враг размещает пороховые запасы: в самом лагере или рядом, и какими группами. Если не в лагере — дело слегка усложнится. Но в любом случае, мы сможем разрушить их планы, если уничтожим пушки. Порох они сделают новый — а починить такие громадины посреди поля нереально.
Инженер призадумался. Если весь пороховой склад не будет находиться в пределах лагеря, его задача многократно усложнится, потому как без прямого попадания не обойтись. Техническая задача по доставке фугасного заряда на расстояние около трех километров в условиях средневековой промышленности еще кое-как реализуема, но точный выстрел практически невозможен. Уж не за три дня, по крайней мере.
— Вот что, — сказал он. — Во-первых, мне нужны литейщики, кузнецы и алхимики, притом прямо сейчас. Во-вторых, мне нужен именно тот алхимик, который составил рецепт сложного, но хорошо горящего пороха, имя я запамятовал. И в-третьих, нам потребуется ночной корректировщик.
— Ночной кто? — раздалось сразу несколько идентичных вопросов.
— Уфф… В общем, вот тут вокруг лагеря деревья есть? В пределах прямой видимости?
— Ну там пара мелких рощиц есть, и отдельно стоящие деревья тоже…
— Вот. Нужен кто-то… — тут Данила внезапно осознал, что радиосвязи нету, кричать корректировщик не сможет. — Нам нужен кто-то, кто хорошо видит ночью, вот как Роктис. Он будет сидеть на дереве, смотреть, куда будут падать наши снаряды, и жестами передавать эти сведения нам.
— Ты все-таки хочешь построить пушку? — догадался Йонгас.
— Не совсем пушку, притом очень маленькую и простую. Но без наблюдателя-корректировщика и живой цепочки, по которой будет передаваться информация, нам не обойтись.
— Вот оно как… — протянул король, — я не представляю себе, как ты будешь делать пушку за три дня, но… Послать немедленно за литейщиками, кузнецами и алхимиками. И пойдите разбудите леди Роктис, она нужна тут немедленно.
Роктис заявилась вскоре в сопровождении слуги, зябко кутаясь в шаль и нарочито сонно протирая глаза.
— Доброго вечера, мой повелитель, — она прикрыла зевок ладошкой, — надо кого-то попытать или отравить?
— Никого не надо. Ты в темноте далеко видишь?
— М-м-м… Ну подальше всех, тут собравшихся, уж точно.
Данила быстро объяснил ей, что требуется от корректировщика. Роктис задумчиво посмотрела на карту и пальцами промеряла расстояние.
— Боюсь, что все не так просто. Я не умею лазить по деревьям, это раз. Я вдаль вижу неважно, это два, дроу ведь довольно близоруки, если кто не знал…
— А я думал, у тебя такое же острое зрение, как и у всех эльфов, — удивился Валлендел.
Роктис скептически склонила голову:
— А с чего бы вдруг? Мы живем под землей, и хотя Подземье тянется на сотни лиг во все стороны, прямого перехода длиной в полверсты не сыскать. Даже колоссальная каверна, где находится мой город, хоть и имеет в длину версты две, застроена так, что откуда и куда не взгляни — взгляд во что-то близкое упирается. Я со ста шагов различу каждую вашу ресницу, но мы не умеем смотреть вдаль. Вы забыли, где меня нашел ваш отец, светлая ему память? Посреди поля.
— При чем тут это? Ты же просто ослепла?
— Конечно, ослепла, ведь день настал. А произошло это потому, что я заблудилась и не добралась до леса, ни туда, куда хотела попасть, ни обратно не смогла вернуться.
Данила приподнял брови:
— Погоди-ка… Посреди поля заблудилась? В чистом поле?!
— Да, душенька. Потому и заблудилась, что оно чистое. Когда ты стоишь в пустоте, словно душа мертвеца, на которую не предъявило права ни одно божество, парящая в полнейшем черном «ничто» и вокруг ничего, за что глаз может зацепиться — как тут не заблудиться? Я потом ездила в карете на то поле, поглядеть… Там всего-то четыре версты поперек и дальше лес, с другой стороны другой лес — но мне хватило и этого, чтобы полностью потерять направление. Мы не выносим открытых пространств, потому что поколениями жили в закрытых. Я и по сей день стараюсь не выходить на открытые места. Неуютно.
— Это правда, — подтвердил Йонгас, — мне моя прапрабабка рассказывала, что поначалу им было очень трудно. В лесу еще нормально, а к равнинам приходилось привыкать. Нужен дроу, привычный к отрытому месту. А кроме того, нам, видимо, нужно несколько наблюдателей, чтобы составить цепочку длиной от лагеря гоблинов до леса. Одной Роктис тут не хватит.